Церемонии

— Говорят, случился какой-то пожар. Пути Господни неисповедимы. — Он умолк, потом, как будто сообразив, что этого может быть недостаточно, добавил: — Пожары в деревнях всегда были серьезной опасностью. Правда, нынче и у нас люди живут примерно так же, как все остальные, и умирают от тех же болезней: сердечные приступы, рак; время от времени случается несчастный случай… Все как обычно. Разумеется, когда работаешь в полную силу, дышишь свежим воздухом и питаешься тем, что сам вырастил, можно прожить на несколько лет дольше.

— Ну что же, этим летом я тоже намерен хорошенько поработать, — заявил Фрайерс, откидываясь на спинку сидения. — Хотя моя работа по большей части умственная. Но даже ею заниматься тут как будто полезнее. — Он похлопал себя по животу. — Может, сумею сбросить несколько фунтов.

Впервые за время их разговора Порот улыбнулся.

— Должен предупредить: Дебора отлично готовит. Надеюсь, вы умеете противостоять плотским искушениям.

Фрайерс рассмеялся.

— Подозреваю, не лучше других. Знаете ведь, как лучше всего избавиться от искушений. — Он вновь рассмеялся и глянул на Порота, но тот больше не улыбался.

* * *

Они уже миновали ряд кирпичных домов. Все строения были замечательны только отсутствием на лужайках детских игрушек, полуразобранных автомобилей и дурацких украшений, какие Фрайерс видел рядом с другими загородными домами. Многие здания окружали грядки, на которых тут и там пробивались зеленые ростки. Дети работали в садах наравне со старшими. Когда машина проезжала мимо, они махали Пороту и с любопытством поглядывали на Фрайерса.

Один из домов только строился, и по лесам вокруг него сновали бородатые мужчины, как моряки на корабельных снастях. Они тоже махали с безразличными лицами.

— Смотрю, у вас нет запрета на работу по воскресеньям, — заметил Фрайерс.

— Даже наоборот. Мы верим, что труд благословен, и должно освящать им каждый день. «Ты будешь есть от трудов рук твоих: блажен ты, и благо тебе».

— Аминь, — по привычке откликнулся Фрайерс, хотя цитаты из Библии обычно вызывали у него скуку; как иноязычный текст, ставший бессмысленным из-за перевода. Но теперь он, по крайней мере, знал, отчего одежда Порота находится в таком состоянии: по всей видимости, каждое пятно пота было знаком отличия.

Они поднялись на небольшую возвышенность, и Пороту пришлось прибавить оборотов двигателя, чтобы не потерять скорость. На другой стороне дорога проходила мимо обширного красного фермерского дома с громадным амбаром, который казался пришпиленным к земле большой силосной башней. На склоне паслись коровы.

— Это хозяйство, судя по всему, процветает, — заметил Фрайерс.

— Молочная ферма Вердоков, — сказал Порот. — Тоже родня. Лиза Вердок — сестра моего отца.

Все коровы стояли головами в одну сторону, как будто молились. Несколько животных в стаде двигались как в замедленной съемке, но остальные оставались неподвижными, будто нарисованными на рекламном щите. Фрайерс уловил запах травы и навоза и глубоко вздохнул. Вроде как все это очень полезно.

— Они встают задом к ветру, — говорил между тем Порот, — так что, если все стадо смотрит на восток, как сейчас, — это к хорошей погоде. — Он кивнул на более внушительный дом в конце длинной аллеи, показавшийся следом за фермой: — Стуртеванты. Брат Иорам — достаточно влиятельный человек в нашей общине.

— У вашего отца тоже есть ферма поблизости?

— Нет, этой осенью будет десять лет, как он умер. И он никогда не был фермером. Он управлял кооперативным магазином. Как и его отец, и отец его отца. Теперь магазином управляют Стуртеванты, брат Берт и сестра Амелия. Мать Берта из Стадемайров, так что он, получается… двоюродный или троюродный брат, — Сарр ухмыльнулся. — Как видите, семейные связи становятся все сложнее.

— Думаю, я стану считать всех здесь одной большой счастливой семьей.

Порот как будто на какое-то время задумался.

— Да, — наконец откликнулся он. — Да. Счастливой, — и кивнул, скорее собственным мыслям, чем собеседнику.

Фрайерс смотрел на проплывающие мимо виды, темные поля, простеганные рядами ранней кукурузы. Значит, Порот вернулся к земле после того, как несколько поколений его семьи прожили в городе. В каком-то смысле он был таким же профаном в фермерстве, как сам Фрайерс. Отчего-то эта мысль утешала.

Они свернули вправо и стали спускаться по чуть более крутому склону. У основания холма Порот резко свернул влево, на тенистую дорогу, вдоль которой бежал наполовину скрытый за деревьями быстрый поток. Через открытое окно Фрайерс слышал постоянный шум: вода катилась по камням, как будто напевая себе под нос.

— Ручей Уасакиг, — сказал Порот, повышая голос. — Его протока проходит возле границы нашего участка.

Они ехали вдоль ручья, мимо взъерошенных фруктовых садов, полей и редких, древних на вид фермерских домов — в такие зимними ночами стучатся продрогшие путники, а внутри в очаге горит огонь. Все это выглядело сценой прямиком из какой-то из его детских книг.

— Надо же, — сказал Фрайерс, — как будто мы в тысяче миль от Нью-Йорка.

Порот посмотрел на него с любопытством.