ЦЕРКОВЬ БЕЗ ГРАНИЦ: СВЯЩЕННОЕ ПРЕДАНИЕ ИЛИ МОДЕРНИЗМ?

Сам термин «внутрицерковное разделение» или «церковно–административное разделение» если не дословно, то по смыслу употребляется митрополитом Иоанном (Снычевым). Так как отличие разделения от раскола Владыка Иоанн обосновывает на примере Русской Зарубежной Церкви, то будет вполне уместно процитировать его здесь:

«Бесконечной темой для спекуляции является “раскол”, существующий между Русской Православной Церковью в России и за рубежом. Разделения и расколы есть, несомненно, зло. “Умоляю вас, братия, — взывает к христианам апостол Павел, — именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы … не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях”(1 Кор. 1; 10). Однако, не надо причислять к изъянам церковной жизни то, что на деле является промыслительным дарованием Божиим, благотворным и врачующим. Тут сама жизнь подтверждает нам фундаментальное положение Православного вероучения: премилосердный Господь, снисходя к человеческим немощам и настроениям, всемогущим действием благодати Своей даже зло обращает на пользу нашу, сводя недобрые начинания к благим последствиям. В свое время ВЧК–ОГПУ–НКВД пришлось немало потрудиться, чтобы в 1927 г. расколоть Церковь, противопоставив ее зарубежную часть отечественной. Но могли ли вожди богоборцев … представить себе, что, терзая и дробя тело Русской Церкви, они сами, своими руками, созидают основание духовного организма такой неодолимой крепости и силы, что все дальнейшие усилия по его уничтожению будут напрасны?! Воистину дивны дела Твои, Господи, и премудрости Твоей нет конца. Разделившись административно

, Русская Церковь не утеряла своего духовного единства. Более того — освободившись от формальной связи с “подсоветскими” структурами, зарубежная часть Церкви получила необходимую свободу для обличения зла, царившего на родине, в России. Во враждебном инославном, иноверческом окружении русские люди на чужбине явили миру подвиг стояния во истине Православия, подвиг надежды и веры — веры в то, что придет срок, кончится мука пленения нашего и Господь избавит исстрадавшуюся Русь от ига святотатцев. В свою очередь Церковь в России, избавившись от упреков в политической нелояльности, смогла сосредоточить усилия на духовном окормлении своей паствы, шедшей путем невиданного доселе подвига — подвига всенародного исповедничества и страстотерпчества. На многострадальной земле Отечества Церковь смиренно, но неуклонно пестовала сонмы новомучеников Российских “за веру Христову и Русь Святую от богоборцев мученический венец приявших”. Церковь за рубежом обличала их мучителей, свидетельствуя миру об истинном значении того, что творилось в России. Пастыри на Руси в тяжелейших условиях сберегли паству. Часто жертвуя собой, они упасли “малое стадо” Христово, пронеся благодатный огонь живой, ревностной веры через все испытания и муки. Зарубежное духовенство искры того же огня разнесло по всему миру, в самые отдаленные его уголки, куда вихрь социальной катастрофы забрасывал русских эмигрантов в поисках крова и пропитания. Так и ныне: разделение

Русской Церкви на отечественную и зарубежную части — хоть и осталось ему существовать совсем недолго — промыслительно способствует тщательному, разностороннему и подробному рассмотрению важнейших, судьбоносных для нашем Родины и нашего народа вопросов и проблем. Грядущее же воссоединение, обобщив неповторимый духовный опыт обеих частей единой Церкви, непременно станет еще одним мощным двигателем русского возрождения».[367]

Примеры внутрицерковных разделений можно найти в истории Вселенской Церкви, и некоторые из них упоминаются о. А. Кураевым. Они указывают на то, что разделение происходит в случаях, когда при отсутствии правомочных соборных отлучений прерывается церковно–административное и, как правило, Евхаристическое общение между отдельными частями Церкви из–за вопросов церковной икономии и политики. Под «правомочным соборным отлучением» подразумевается такое отлучение, которое налагается Вселенским Собором, либо же Поместным Собором, представляющим Полноту Поместной Церкви и действующим строго в рамках своей канонической юрисдикции и компетенции. Так, например, наложивший на болгар схизму Поместный Собор Константинопольской Церкви 1872 г., похоже, действительно представлял ее Полноту. Однако он предпринял прещения в отношении другой Поместной Церкви, канонически автокефальной, но неканонически рассматривавшейся Константинополем как подлежавшей его компетенции. Поэтому прещение, наложенное за восстановление канонического порядка (осуществленное болгарами), во–первых, не имеет канонической силы, во–вторых, просто абсурдно.