Цетаганда

— У них совершенно не было выхода. Ну, допустим, они могли бы проигнорировать тело и продолжить все вокруг него — лично я считаю, так было бы куда внушительнее, — но они, судя по всему, решили сперва прибраться.

Майлз снова повторил то, что про себя уже стал назвать «официальной версией» самоубийства ба Лура. Он привлек общее внимание всех, кто мог его услышать. Черт с ним, слухи разлетятся весьма скоро независимо от того, что он скажет или не скажет.

— Вам повезло с тем маленьким исследованием по вопросу, который я задавал вам прошлым вечером? — продолжил Майлз. — Я, э… не думаю что сейчас подходящее время и место, чтобы обсудить это, однако…

— Да и еще раз да, — ответила Маз.

«А также не по каналам связи головидео на этой планете, — подумал Майлз. — Независимо, безопасно это или нет».

— Вы не загляните в барраярское посольство, сразу после этого? Мы могли бы… попить чаю, или чего-нибудь.

— Я думаю, это будет весьма подходяще, — ответила Маз. Она смотрела на него с вновь возрастающим любопытством в ее черных глазах.

— Мне нужен урок этикета, — добавил Майлз к удовольствию их заинтересованных слушателей по соседству.

В глазах Маз блеснуло что-то, что могло быть скрытым восхищением.

— Так мне и было сказано, милорд, — промурлыкала она.

— А… — «кем?» Он осекся. «Боюсь, Форобьевым». — Всего хорошего, — закончил он вместо своего вопроса, весело стукнул по столу, и ретировался в сторону своего места. Форобьев наблюдал, как Майлз усаживается, с некоторой угрозой в глазах, из которой следовало, что он подумывает о предстоящей порке излишне странствующего молодого посланника ремнем, но вслух он ничего не сказал.

Ко времени, когда они отведали около двадцати блюд тончайших деликатесов — их количество компенсировало крошечные порции, — цетагандийцы привели все в порядок. Хаут-лорд мажордом определенно принадлежал к тем командирам, чьи таланты ярче всего проявляются во время отступления, ибо он сумел выстроить всех в надлежащем порядке, вновь по старшинству, несмотря на то, что процессия теперь двигалась через ротонду в обратном направлении. В общем, если мажордом и собирался перерезать себе горло, то позже, в надлежащем месте и с надлежащими церемониями, а вовсе не в этой непристойно поспешной манере.

Майлз положил кленовый футляр на малахитовый пол на втором витке растущей спирали из даров, в метре от того места, где из ба Лура вытекала жизнь. Без единого пятнышка идеально отполированный пол даже не был влажным. Было ли у цетагандийской службы безопасности время на следственный осмотр места до уборки? Или кто-то рассчитывал на поспешное уничтожение малейших улик?

«Черт, хотелось бы мне вести это дело, прямо сейчас».

Белые гравиплатформы уже дожидались с другой стороны Восточного павильона, чтобы отвезти эмиссаров обратно к вратам Небесного Сада. Вся церемония затянулась всего на час, но ощущение времени у Майлза со времен его первого причудливого сказочного впечатления от Ксанаду перевернулось. Ему казалось, будто под куполом прошла сотня лет, в то время как во внешнем мире минуло единственное утро. Он болезненно морщился на ярком полуденном свету, пока сержант-водитель Форобьева подгонял к ним посольский аэрокар. Майлз блаженно упал на свое сиденье.

«Когда вернемся домой, им придется решать задачу о том, как срезать эти проклятые сапоги».

Глава 4

— Тяни, — сказал Майлз и стиснул зубы.

Айвен ухватил его сапог за пятку и голенище, уперся коленом в спинку кушетки, на которой Майлз лежал и, преисполненный чувством долга, дернул.

— А-ай!

Айвен остановился.

— Больно?

— Да, тяни же, черт возьми!

Айвен смерил Майлза критическим взглядом:

— Возможно, тебе стоит еще раз спуститься вниз в медчасть посольства.

— Потом. Я не собираюсь предоставлять этому мяснику от медицины возможность изрезать свои лучшие сапоги. Тяни.

Айвен снова взялся за дело и, в конце концов, стащил сапог. Несколько секунд он изучал его в своих руках, и медленно улыбнулся.

— Знаешь, без меня тебе второй не стащить, — заметил он.

— Ну и?

— Ну и… Выкладывай.

— Выкладывать что?

— Зная о свойственном тебе чувстве юмора, я был готов думать, что идея о лишнем трупе в похоронной зале развлечет тебя не меньше, чем Форобьева, но ты вернулся с таким видом, словно только что увидел призрак своего деда.

— Ба перерезало себе глотку. Отвратительное зрелище.

— Я думал, ты видал и более отвратительные трупы.

«О да». Майлз оглядел свою обутую в сапог ногу, которая пульсировала болью, и представил себя хромающим по коридорам посольства в поисках менее требовательного денщика. Нет. Он вздохнул.

— Более отвратительные видел, но не настолько странные. Тебя бы тоже передернуло. Мы встречались с этим ба вчера — ты и я. Ты боролся с ним в служебной капсуле.

Айвен бросил взгляд на ящик стола с комм-панелью, где по-прежнему скрывался таинственный жезл, и выругался.

— Так и знал. Мы должны доложить об этом Форобьеву.