Цезарь

Цицерон, император, шлет привет Цезарю, императору!

«Я получил твое письмо, которое ты отправил мне с нашим Фурнием, и в котором ты призываешь меня вернуться в Рим.

Ты говоришь, что хотел бы воспользоваться моими познаниями и моим достоинством. Но ты добавляешь: моим влиянием и всеми моими возможностями. Это дело другое, и я задаюсь вопросом, какой смысл ты вкладываешь в эти слова.

Разумеется, я думаю, что твоя высокая мудрость может внушить тебе только стремление к миру, покою и согласию для наших сограждан. Если это так, Цезарь, то ты совершенно прав, и я действительно тот самый человек, который тебе нужен, и по моим взглядам, и по моей природе.

Если мои предчувствия не обманывают меня, и если ты действительно испытываешь некоторую благосклонность к Помпею и хочешь примирить его с тобой и с Республикой, ты нигде не найдешь лучшего посредника, чем я, который всегда давал ему, равно как и сенату, самые лучшие советы, когда я мог; чем я, который не встал деятельно ни на одну из сторон, когда была объявлена война. И я никогда не ограничивался простым высказыванием моего мнения, но я приложил усилия, чтобы и другие разделили его.

Сегодня, уверяю тебя, Цезарь, я не могу с безразличием смотреть на унижение Помпея; поскольку несколько лет назад я сделал тебя и его своими идолами, и старался быть вам обоим самым преданным другом.

Поэтому я прошу тебя Цезарь, я заклинаю тебя, стоя на коленях, отложи на минуту заботы, которые занимают тебя, и подумай о том, чтобы позволить мне остаться честным, преданным, благодарным, наконец, в память о величайшем благодеянии, оказанном мне. Пощади же единственного человека, который может послужить посредником между тобой и Помпеем, между вами и нашими согражданами.

Я уже благодарил тебя за то, что ты спас жизнь Лентулу, и тем самым сделал для него то, что он сделал для меня. Но с тех пор, как он написал мне письмо с изъявлениями своей признательности, мне кажется, что я разделил с ним это благодеяние.

И если такова моя благодарность за Лентула, сделай так, умоляю тебя, чтобы я мог быть так же благодарен тебе и за Помпея».

Так что, как видите, Цицерон полон благих намерений. Но все это ни к чему не приведет.

– Приезжай как посредник, – говорил Цезарь.

– Будут ли у меня развязаны руки? – спрашивал Цицерон.

– Я не собираюсь диктовать тебе твои действия, – отвечал Цезарь.

– Я предупреждаю тебя, что если я приеду в Рим, – настаивал Цицерон, – я буду склонять сенат помешать тебе отправиться в Испанию и перенести войну в Грецию. Кроме того, я предупреждаю тебя, что я всякий раз буду выступать в пользу Помпея.

– Тогда не приезжай, – отозвался Цезарь.

И Цицерон действительно остался в Формиях, – по крайней мере, до нового приказа.

Но там, в Формиях, Цицерон был очень встревожен, потому что получил записку от Бальба.