Цезарь Каскабель. Повести

Пришлось взять двухмесячный отпуск в театре и уехать на побережье Северного моря, под Дюнкерк. Там Жюль, кажется, впервые серьезно заболел Севером, ибо Дюнкерк для француза почти то же, что для нас, скажем, Кольский полуостров. И здесь, в деревушке Мортань, молодой литератор упорно работает над повестью «Зимовка во льдах», впервые взявшись за полярную тематику, он не расстанется с нею до самого конца жизни. Вернувшись в Париж, писатель успевает еще сочинить до окончания года пятиактную комедию в стихах «Сегодняшние счастливцы». К тому же к 1853 году относится и не публиковавшийся до недавних пор рассказ «Осада Рима», в котором со скрупулезной документальностью воссоздаются эпизоды интервенции французских войск, направленных в Италию для подавления революции. Помимо естественного в таких случаях оправдания соотечественников, помимо одностороннего (по самой своей сути пристрастного, то есть партийного) взгляда на исторические события — что опять-таки отчасти объяснимо национальностью одной из борющихся сторон — автор пытается сделать и далеко идущие обобщения. Он горько, но вполне справедливо замечает: «Несмотря на прокламируемую аскезу, республиканцы, а особенно демократы, не привычные к роскоши трона, очень даже любят мягкое кресло власти, — для них власть имеет особую притягательность. Так уж устроен мир! Истинные короли стремятся заставить народ забыть об их титулах, тушуются, отступают в тень; правители же из низов высоко несут обретенную корону и строят из себя королей, поелику возможно...» Сегодня мы знаем, что анализ молодого парижанина справедлив не только для французских реалий середины XIX века. Юридическая образованность позволила молодому человеку высказать суждение достаточно оригинальное для лица, еще недавно сомневавшегося, к какому же лагерю примкнуть: «Настоящая свобода может существовать только при крепкой несменяемой власти, стабильность которой не зависит от результатов выборов, от случайных успехов или провалов. В республике же каждый имеет право законно претендовать на власть; амбициозные личности, которым нечего терять, вступают, желая выиграть все, в открытую борьбу с сегодняшними правителями...» Нет, не стоит после таких слов записывать Жюля Верна в монархисты — просто его устами говорит человек, переживший столичные беспорядки (пусть и не в самом крайнем их проявлении) и напуганный непримиримостью противостоящих лагерей, толкающей противников к вынужденной жестокости. Молодой писатель очень рано понял, что революции не приносят пользы ни государству, ни народу, ни культуре. «В случае, когда реализуются самые безумные амбиции, когда они не сдерживаются стабильностью основного принципа, а именно принципа наследования власти, в стране воцаряется анархия, которая душит свободу, и тогда в дверь стучится диктатура, а, пока мятежники ищут способа избежать возмездия, мирное население теряет свое дело, свое благополучие, теряет все, вплоть до будущего». Кажется, впервые молодой литератор столь ясно излагает политическое кредо. Со временем, конечно, резкость выражений смягчится. Мэтр Жюль будет выдвинут кандидатом в муниципальные советники Амьена и будет избран; он даже шутливо отнесется к высказыванию одного восторженного журналиста, утверждавшего, что, мол, если бы автор приключенческих и фантастических романов согласился выдвинуть свою кандидатуру в президенты страны, то победил бы с огромным преимуществом. Но основа его политических убеждений уже заложена: Верн за разумный консерватизм, революционные взрывы он признает только в литературных фантазиях. Летом 1853 года Жюль на короткое время приезжает в Нант и успевает по уши влюбиться в Лоране Жанмар, причем влюбиться без всякой надежды, потому что девушка отдала свое сердце Шарлю Дюверже, женой которого она и стала в августе 1854 года.

Жюль с некоторых пор проявлял интерес к супружеству, что ясно видно по письмам к матери. В 1851 году, прося подыскать себе невесту, он восклицает: «Да я женюсь на любой женщине, какую ты найдешь, женюсь с закрытыми глазами...»[481]

В декабре 1853-го требования становятся еще настойчивее: «Найдите для меня хоть горбунью, лишь бы у нее была рента»[482]. Год спустя, огорченный браком Лоране, он сетует: «Молодые девушки, которых я удостаивал вниманием — все в скором времени выходили замуж! Смотрите-ка! Мадам Дезоней, мадам Папен, мадам Тер-рьен де ла Ай, мадам Дюверже и, наконец, мадемуазель Луиза Франсуа»[483].