Цифровая пропасть

Скуффи? Кто это такой? Почувствовав за спиной движение воздуха, я обернулся и инстинктивно выставил перед собой нож. Обоюдоострое лезвие вошло в грудь молодого парня по рукоять, он охнул, обмяк. Я услышал предсмертный хрип, придержал тело, опустил парня на пол коридора. Вытащив нож из Скуффи, обтёр лезвие об одежду мертвеца. Вместо красного цвета крови, я увидел зелёный. Что это такое? Да что угодно, но только не кровь. У парня на спине был такой же странный прибор, как и у профессора Штокмана: от прибора в тело уходили провода, трубки. Меня всего передёрнуло, я почувствовал, что меня вот-вот стошнит.

– Ну-с, приступим-с. Жалко тебя, девица, но что поделать? Наука без жертв – это не наука. Итак…

Я вспомнил, что в рюкзаке Линды должен быть шокер. Руки тряслись, завязки клапана рюкзака никак не хотели развязываться, я полоснул по ним ножом, нашёл на ощупь рукоять шокера, поставил разряд на максимум. Профессор Штокман успел сделать на груди Линды небольшой надрез, я выстрелил. Электроды шокера вошли уроду в грудь.

Вспышка яркого света на несколько секунд меня ослепила, и когда зрение вернулось, я увидел, что Штокман корчится в судорогах. Он лежал на полу, блестящая маска – в нескольких метрах от профессора. Боги всемогущие! Такого уродливого лица я в жизни не видел: глаза, вываливающиеся из глазниц, вместо носа – углубление, рот как таковой отсутствовал. Мутант? Да, скорее всего это был представитель мутантов, которые появились на ярусах корабля относительно недавно. Десять-пятнадцать лет тому назад.

Развязав ремни, притягивающие руки и ноги Линды к столу, я достал из рюкзака аптечку, нашёл в ней гель для заживления ран. Линда открыла глаза, застонала. Но потом осознав, что лежит на столе обнажённая, прикрыла грудь руками.

– Слай?

– Слушаю тебя.

– Ты что творишь? Что происходит и где мы находимся?

– Ничего не помнишь? Тогда слушай.

Линда попыталась встать на ноги, но они начали разъезжаться в стороны, девушка схватилась за меня руками, закрыла глаза.

– Такое впечатление, что я под синтетикой.

– Не исключено, Линда. Возможно, мутант тебе вколол какую-то гадость вместо снотворного или обезболивающего. Давай я тебя отнесу на кушетку.

– Да, давай. Слай, только без одежды мне… не очень комфортно, так скажем, – Линда обхватила руками мою шею и.… тихо засопела. Сон – это хорошо, но не в нашем случае и не в нашей ситуации. Неизвестно сколько мутантов обитают на пятом ярусе, сколько их находится в подчинении у профессора Штокмана. Хотя, я склонен думать, что такая мерзость не в состоянии кем-то управлять и тем более принимать самостоятельные решения. Укрыв Линду термоодеялом, извлечённым из бездонной аптечки, я подошёл к Штокману, хорошенько пнул его ногой. Профессор начал подавать признаки жизни, произнёс что-то нечленораздельное, замычал. Штокман повторил судьбу Линды: я положил его грузное тело на операционный стол, хорошенько зафиксировал руки и ноги ремнями.

После этого я вышел из лаборатории в коридор и оцепенел: мертвец оказался не совсем мёртвым. Тело убитого Скуффи исчезло. С шокером в руках я пошёл по «кровавому следу», оставленному «убитым» и неожиданно воскресшим, на полу. Скуффи, несмотря на недавно пережитую смерть, двигался на четвереньках по коридору относительно быстро.

– Скуффи, остановись, давай поговорим.

Не обращая на мои слова никакого внимания, парень продолжал двигаться в сторону Башни, шепча слова проклятия и тихонько завывая.

– Скуффи, остановись. Прошу пока по-хорошему. Ну? Да стой же ты, зверёныш!

Я поставил ногу на спину получеловеку, и почувствовал, как под тяжестью ноги прогнулась крышка странного прибора, увидел, как на несколько секунд ярко вспыхнули провода, соединяющие прибор и тело парня. Скуффи забился в судорогах, его тело выгнуло дугой. Посмотрев в широко открытые, ничего и никого не видящие глаза повторно убиенного мною создания, я выругался: второго воскрешения не будет, это точно. Может быть, находясь в другом мире, лучшем и более чистом, Скуффи скажет мне спасибо? Во всяком случае, я в это верил. Жить не живя, а существовать, разве этого достоин человек? Хотя, что в парне и в профессоре осталось от человека? Телесная оболочка и способность мыслить. Насчёт второго есть огромные сомнения, по поводу этого можно поспорить.

Линда, с закрытыми глазами, стояла возле операционного стола, Штокман речитативом произносил слова:

«Я твой бог, я твой создатель, освободи меня и я подарю тебе вечную жизнь. Я твой бог, я твой создатель…»

Кто-то мне скажет, что бить лежачего и обездвиженного – это проявление слабости, но мне сейчас было не до сантиментов. Ударил я сильно, так, что внутри черепа Штокмана что-то хрустнуло, профессор замолчал, его глаза уставились в одну точку, как будто мутант увидел на потолке операционной что-то очень интересное. Я посмотрел наверх и, не знаю в какой раз, выругался: этот извращенец, чтобы доставить своим жертвам как можно больше «удовольствия», закрепил на потолке огромное прямоугольное зеркало.