Цифры нации

И председатель правительства решил молчать, отчетливо понимая, что визит прокурора многого стоит, что надо нос по ветру держать. Короче, не надо спешить, Лева! Еще не время. Жердяя нет, а прокурор почему-то ссылается на него до сих пор…

Избавившись от липучего прокурора, Большов взял со стола телефон, набрал номер Кошкина Владимира, но в ответ услышал лишь голос автоответчика: «Абонент занят или вне зоны действия сети…»

Телефон Софьи Степановны тоже молчал, словно его отключили.

Глава 28

Неотвратимость наказания

Разбирательство по уголовному делу проводилось в форме дознания – быстро и без участия адвоката. Суд тоже прошел скорехонько. Встать! Сесть! И тихонечко так по укатанной процедуре.

– Обвиняется…

– Я не виноват!

– Какие у вас доказательства, подсудимый?

– Меня там не было!

– Понятно… Значит, доказательств у вас никаких…

Потом снова: встать-сесть… Приговор… Признать Кошкина виновным в совершении преступления, предусмотренного частью второй статьи сто восемь через пятнадцатую, то есть в покушении на электронную безопасность государства.

Остальные обвинения отпали сами собой, поскольку не было ни потерпевших, ни свидетелей. Однако и этого было достаточно, поскольку подсудимый приговаривался к высшей мере социальной защиты с направлением в государственный цирк. Так и оказался недавний хакер в городском следственном изоляторе, в одной из камер со стальными поперечными жалюзи на окошке, сквозь которое видно лишь небо. Камера была крохотной, размером два на четыре метра. Кроме того, в ней оказался товарищ по несчастью. Товарищ был осужден раньше и даже успел освоиться. Впрочем, в подобных камерах товарищ бывал и раньше, поскольку проверял в них режим содержания. Сокамерником оказался Римов. От бывшего комиссара полиции остались одни глаза. Остальное было чужим, так что Кошкин даже не признал его вначале.

Они разговорились, и Кошкин, будучи переведенным из внутренней тюрьмы Ревкомиссии, стал расспрашивать о местных порядках и новостях с воли.

– Как оно там?

– По-старому, – тяжко вздохнул Римов. – Республикой правит искусственный интеллект. У нас нет выхода, нас уничтожат во время боя, а потом закопают, как дохлых собак… Или скормят крокодилам в зоопарке.

– Откуда у вас такая информация? – удивился Кошкин. – Такого не может быть в свободном государстве…

– Так точно. Не может… – Римов понизил голос. – Я тоже в это не верил, пока был студентом… Ты отказался от адвоката, согласился на расследование в упрощенной форме, поэтому сохранил свое рыло.

– Вроде того…

– А я с обвинением не согласился, требовал адвоката, которого мне так и не предоставили, но мое рыло при этом сильно пострадало, а вес уменьшился – у меня штаны слетают теперь при ходьбе.

– Но я никогда не подумал бы, чтобы вас. Другое дело – я, хакер. Я покушался на электронную безопасность. Я давно в это дело втянулся, не могу без него, потому что это как колода карт для игрока.

– Действительно.

– Но ничего, – усмехнулся Кошкин, – как-нибудь выкручусь. Мой позывной в Сети – Гламурный Хук… Назвался однажды, а потом так и прилипло, – пояснил он. – В переводе, конечно, звучит ужасно… Очаровательный крюк или что-то в этом роде.

Римов замер с открытым ртом. Гламурный… Неисповедимы пути твои, Боженька. Если это действительно Хук, то именно перед ним Римов поставил задачу – подобраться вплотную к искусственному монстру и, по возможности, взломать хранилища информации. При этом он сразу же переслал часть гонорара. Затем еще несколько раз высылал, отчетливо понимая, что результата может не быть – слишком сложной была задача. В итоге заказчик и исполнитель оказались в одной камере по разным уголовным делам. Это не было обычным совпадением, это были происки Татьянохи. Вжопеноги решил добить бывшего однокурсника Римова. Он до сих пор доказывал: не ум и порядочность важны в юридическом ремесле, а изворотливость, хитрость и подлость.

– Что вас в этом смутило? – спросил Кошкин. – Вам не нравится слово «гламурный»?

– Ни в коем случае, – ответил Римов, отводя взгляд. – Меня не это беспокоит… Нас подвели к одному знаменателю, включая стариков и детей… Теперь мы лишь некий продукт, сырье, из которого можно хоть что-то выжать…

Римов не стал говорить, что именно он поставил перед Хуком задачу. Для чего ему знать… Пусть это останется в тайне для него навсегда, думал он лихорадочно. Не надо бередить рану… И перевел разговор на отвлеченные темы. Он не хотел даже думать о том, что их ждет. Он говорил о принципах, на которых строилось право в старые времена, о наказании и его соразмерности совершенному проступку. Но Кошкин слушал вполуха, возвращаясь к реальности. Он почему-то считал, что бой на арене цирка – это всего лишь исправительные работы, после чего их отпустят с миром. Он, как и предшественники, осужденные по данному виду наказания, ошибался, поскольку был изначально введен в заблуждение. Это не были исправительные работы, это был билет в один конец…