Цикл «Аратта»

Тулум неспешно достал из ледника колотые обломки прозрачной глыбы, ежедневно доставляемой с гор, и щедро насыпал ледяного крошева на белый камень, из которого изготовляли лишь жертвенники и священные изваяния. Затем он поставил на лед бронзовую чашу с ручками в виде крылатых лодок и начал вливать в нее золотистое масло, получаемое из семян цветка, столь преданного Солнцу, что головка его следует за дневным светилом от восхода до заката.

— Подойди сюда. — Он поманил Аюну.

Та, невольно робея, но гордая участием в столь важном обряде, приблизилась к верховному жрецу.

— Протяни руку. Левую — она ближе к сердцу…

Царевна повиновалась.

— Приготовься, Аюна, — негромко произнес он. — Возможно, ты увидишь или почувствуешь ужасные вещи. Но не бойся и не отворачивайся, а смотри внимательно и все запоминай…

Он с неожиданной силой схватил девушку за запястье, вскинул кинжал для жертвоприношений и быстро чиркнул им по ее предплечью.

Аюна прикусила губу. Струйка крови потянулась по ее руке и потекла в чашу, окрашивая масло в алый цвет. Царевна не сводила с нее глаз. А кровь все струилась, и в какой-то миг Аюна ощутила, как подкашиваются ее ноги. Но Тулум, не обращая внимания на слабость племянницы, продолжал поливать содержимое чаши ее кровью.

— Достаточно, — тихо сказал он брату, затем достал из сумки на поясе глиняную бутыль и начал разогревать ее над огнем. Когда в сосуде послышалось бульканье, Тулум одним движением выплеснул содержимое на покрытое кровью масло. Оно зашипело, кровь вспенилась и начала сворачиваться вокруг белого металла. Верховный жрец быстро забормотал слова заклинания, прося огненных дивов дать ответ о судьбе царевича Аюра.

— Вот, — завершив ворожбу, закончил он, доставая из чаши получившуюся странную фигурку.

— Осторожнее, сломаешь! — дернулся к нему Ардван.

— Тихо, тихо!

Тулум, прищурившись, уставился на данный огнем ответ, стараясь найти ему верное толкование.

— Это похоже на человека, — наконец изрек он. — Вот голова, руки, ноги…

— Но они будто изломаны! — воскликнул повелитель Аратты.

— Так и есть. И что хуже всего — посмотри, как тонко его тело. Как раз там, где грудь. Похоже, жизнь его висит на волоске. Он ранен… Возможно, при смерти.

Ардван заскрипел зубами от ярости и горя.

— И все же, — поспешно заметил жрец, — он жив. Металл остыл, но фигурка не сломалась. Жизнь его под угрозой — но он еще жив…

Все плывет перед глазами Аюны. Стоит она или лежит — она уже не понимает, да это и не важно.

Что за запах? Как будто подожгли степь… Костер в степи? Сквозь клубы синеватого дыма Аюна видит пляшущие язычки жертвенного огня.

Она смотрит в пламя — а пламя смотрит на нее. Что ж — ничего удивительного. Просто это пришли огненные дивы.

«Пламя жертвенника — врата в иные миры. Смотри в них внимательно, и тогда увидишь то, что дивы согласятся тебе показать, — не раз говаривал ей дядя, обучая юную царевну обрядам. — Но знай, врата открыты в обе стороны. Ты видишь дивов, и они могут видеть тебя. Забывать об этом нельзя. Пренебрегать этим опасно…»

Дивы смотрят на нее знакомыми и родными глазами. Аюне с детства знаком этот взгляд. Это же Аюр!

«Братец, как ты? Дядя сказал, что ты ранен в чужом краю».

Аюр улыбается.

«Тебе не больно?»

Нет, он больше не чувствует никакой боли. Ему хорошо и легко.

Он взлетает!

Пламя жертвенника обволакивает весь мир и вспыхивает мириадами золотых огней. Аюр парит среди звезд, и они движутся по небосклону, подчиняясь движениям его рук.

«Братец, не улетай от меня!»

Аюр вскидывает руки, словно крылья, и начинает удаляться. Звезды извивающимися цепочками следуют за ним.

Аюна снова чувствует взгляды дивов. Теперь они полны гнева!

«Тебе нельзя здесь быть!»

И откуда-то снизу, вспучиваясь и перекатываясь, начинает вздыматься тьма. Пространство наполняется ревом воды. Огромными волнами темнота захлестывает небо, поглощая звезды.

Аюну охватывает ужас, лишающий и разума, и сил. Бежать, бежать прочь! Как можно быстрее, как можно дальше!

«Спасите!»

Черные холодные волны захлестывают ее, сшибают с ног и швыряют в пучину. Рядом мелькают искаженные лица, одна за другой гаснут звезды, люди и боги тонут в Бездне…

Чьи-то сильные руки подхватывают ее, вырывают у безжалостной стихии, бережно кладут на камень…

Аюна открыла глаза. Она лежала на холодном полу у ног статуи Исвархи Двенадцатирукого. Неподалеку раздавались тихие голоса. Отец с дядей, разглядывая серебристую фигурку, вполголоса обсуждали гадание. Видимо, она пробыла в забытьи совсем недолго.

— Я полагаю, имела место битва, — говорил Тулум. — Возможно, охотников заманили в засаду…

— Конечно заманили — как бы еще дикари могли одолеть ариев?!

— Судя по тому, что мне поведали корни трав, бой был проигран и много воинов погибло — возможно, все. Но не Аюр. Царевич был только ранен, хотя и тяжело…

— Но как узнать точнее? Может, он уже мертв?!

— Знамений не было, — со значением произнес Тулум. — Когда умирает один из высших ариев, солнце в небе облекается во тьму. Так что царевич жив. Я буду ежедневно молиться Исвархе, чтобы он жил и далее…