Цикл «Аратта»

— Яснее не скажешь, солнцеликая Аюна. Однако смею тебе напомнить, что я не праздный гость, который навязывает тебе свое присутствие. Мы принесли клятвы перед огнем Исвархи, и эти клятвы священны. Ты носишь мои обручальные браслеты, а я твои. И близок день, когда в храме Солнца верховный жрец обведет нас вокруг священного неугасимого пламени. И наши народы, много лет лишь проживавшие бок о бок друг с другом, станут наконец единым целым — великим народом великой Аратты…

— Ширам, сын Гауранга! — Царевна встала и обернулась так резко, что ее волосы взметнулись золотистым вихрем. — Когда мой отец и повелитель счел правильным, чтобы я разделила с вами ложе и саму жизнь, я, как преданная дочь, не перечила ему. Но сегодня я говорила с ним и повторю тебе — я не желаю этого брака. Сделай же мне драгоценный подарок — избавь меня от своего присутствия! И что за нелепые речи о едином народе? Арьи всегда будут арьями, а накхи — всего лишь накхами, так же как Солнце никогда не станет Луной…

— К чему эти речи, царевна? Для чего ты унижаешь сейчас народ накхов, меня, да и себя заодно? — собрав всю свою почтительность, негромко произнес Ширам. — Я лишь хочу говорить с тобой. Мне это нужно!

— А мне нет. Я не хочу ни слышать, ни видеть тебя.

Царевна величественно указала рукой на дверь:

— Удались, саарсан. И более здесь не появляйся.

— Я ничем не заслужил подобного обращения! — В голосе Ширама прорвалось возмущение. — И никто не смеет говорить со мной таким образом!

Прекрасные глаза Аюны вспыхнули от ярости.

— Не смеет? Ты будешь указывать мне, что делать, а что нет?

— Да! — глядя ей в лицо, сказал Ширам. — Потому что ты произнесла священные слова перед ликом огня и надела обручальные браслеты. А значит, я буду говорить тебе, что делать, а что нет!

— Ах ты, ядовитый накх!

Разгневанная царевна отскочила от столика, опрокинув кресло. Ее служанки, явно знавшие вспыльчивый нрав хозяйки, прыснули в стороны.

— Браслеты?! На, получи!

Она сорвала с запястья левой руки обвивающую его золотую эфу и швырнула Шираму. Тот молча поймал священный браслет на лету и сделал быстрый шаг в сторону царевны.

— Не приближайся! — в страхе крикнула она.

Не обращая внимания, саарсан шагнул еще раз.

— Стража! — завопила солнцеликая Аюна, и четверо воинов тут же ворвались в покои, повинуясь ее крику.

Удерживаемая до поры до времени боевая ярость заклокотала в груди саарсана. В отличие от охранников, в растерянности столпившихся у входа, Ширам не сомневался ни в едином движении. Ярость искала выхода и нашла его. Казалось, он только развернулся, и тут же отсеченная голова одного из воинов отлетела в сторону, а из разрубленной шеи другого ударила струя крови. Изогнутые парные клинки вновь блеснули, и прежде чем оставшиеся в живых стражники успели хоть что-то сделать, как присоединились к своим мертвым сотоварищам.

— Нет! — пятясь, бормотала дочь государя. — Нет, я не хочу… Не подходи!

Не говоря больше ни слова, Ширам подошел к ней, схватил за руку и с силой надвинул браслет на прежнее место.

— И никогда больше не смей его снимать! Даже когда ты будешь всходить на мой погребальный костер, ты должна быть в них!

— Нет…

— Да. — Он перехватил ее горло и легонько сжал.

До удушья было далеко, но царевна обмякла и лишилась чувств.

Ширам внезапно успокоился. Он осторожно положил Аюну на ковер, выпрямился и обвел взглядом место побоища. Четверо мертвых воинов-арьев — это плохо. Это очень плохо… Кому теперь расскажешь, что хотел всего лишь поговорить? Кто поверит?

Что ж, сделанного не воротишь. А значит, очень скоро ему придется умереть. Осталось лишь решить, как сделать это достойно.

— Мой господин…

Одна из служанок царевны выбралась из-за полупрозрачной занавеси в углу и преклонила перед ним колени.

— Прошу, не убивай нас, благородный Ширам! Мы почитаем тебя как своего господина и никогда не желали тебе дурного. Не убивай нас, и я выведу тебя отсюда! Выведу тайным ходом…

— Что? Здесь есть тайный ход?

— Есть, через сад, я не вру!

— Что ж, веди, — раздался бесстрастный голос накха.

Ширам легко закинул на плечо бесчувственную царевну, обвел служанок мрачным взглядом, от которого у тех затряслись поджилки, и сказал негромко:

— Вы пойдете со мной до выхода. Если попробуете крикнуть или сбежать…

Объяснений не потребовалось — девушки были хорошо наслышаны о метательных шипах накхов.

— Ступайте вперед!

Глава 7. Святое Пламя

Хаста прильнул к балке так тесно, что, казалось, чувствовал вкус и запах влажной от утренней росы древесины. Сердце его колотилось, будто пытаясь вырваться из груди. С улицы доносились удаляющиеся голоса стражей и Аоранга. Стало быть, мохнач не стал сопротивляться и дал себя задержать. "Дуралей, раскидай их и беги, пока не поздно!" — мысленно воззвал к нему Хаста. Он был почти уверен, что больше никогда не увидит своего приятеля — если, конечно, его самого не поймают и он не окажется в том же подземелье с ним по соседству.