Цикл «Аратта»

— Щука, что ли? Поющая рыба? А лапы у нее зачем?

— Так… Хочешь опробовать?

— Давай.

Кирья поднесла глиняную рыбу к губам и легонько дунула. Щука отозвалась высокой, несколько гнусавой трелью. Дети, удившие рыбу, дружно оглянулись и наперебой принялись клянчить поглядеть свистульку. Мазайка же не отрываясь смотрел на воду.

— Что там? — тоже наклонилась над мостками Кирья.

Друг тут же схватил ее за руку и оттащил от края.

— Ничего, — буркнул он, отворачиваясь. — Оно и к лучшему…

— Да чего же ты ждал? — воскликнула Кирья, рассерженная этой таинственностью.

— А вот послушай, — ответил Мазайка, спрыгивая с мостков на песок и отходя вместе с подругой к деревьям. — Давеча я на закате ловил с лодки окуней. И тут ветер такой хороший к бережку подул, что я решил — не буду ему мешать…

— Сбежать хотел?! А меня почему не позвал?

Мазайка бросил на нее мрачный взгляд:

— Мне в первый же день Локша сказала: "Попытаешься сбежать — до берега не доплывешь".

— Вот как? И что же, ветер сменился?

— Нет. Не успел я отплыть и на три весла от берега, как вода забурлила и пошла большими кругами… И мне почудилось, что под лодкой проплыло что-то большое, темное…

Кирья содрогнулась. Она вспомнила, как страшно ей вдруг стало, когда она собирала с Локшей семена и корни кувшинок и тут в борт ни с того ни с сего плеснула волна. А ведь это кереметь, где Локша старшая среди жриц! Каково было Мазайке — в сумраке, одному…

— Старики рассказывают басни об огромной щуке, на которой сама Видяна ездит верхом, как мы на лосе, — глухим голосом продолжал Мазайка. — Такой лодку опрокинуть — только раз хвостом ударить. А ты видела щучьи челюсти? У нее все зубы внутрь загнуты — чтобы жертва вырваться не могла…

— Хватит! — оборвала его Кирья, пытаясь отогнать пугающее видение. — Видел же — я подула, и никакая щука не явилась!

— А может, она только на закате…

Их разговор прервали отдаленные крики. Малышня повскакала с мостков и понеслась за жрицами. Айне с подругой уже спешили к ближайшей лодке. На опушке под ивами показалась Высокая Локша и встала там, скрестив на груди руки, — высокая и прямая, сама чем-то похожая на щуку. При виде ее застывшего лица и хмурого взгляда Кирья сразу ощутила непонятную тревогу. Посмотрела туда, куда были устремлены водянистые глаза добродеи, — и сразу все поняла.

— С полуденного берега в кереметь просители прибыли, — прищурившись, говорил Мазайка, который пока ничего особенного не заметил. — Один, два… Там, кажется, беременная баба.

— Дедовы слюдяные чешуйки при тебе?

— Да, а что?

— Погляди-ка туда. Там худо дело, — сдавленным голосом отозвалась Кирья. — Так худо, что я и без чешуек вижу.

Мазайка глянул на людей на дальнем берегу через слюдяную чешуйку и аж побледнел, поминая Видяну, отца Хирву, берегинь и всех богов-защитников, какие только приходили ему на ум.

— На. — Кирья быстро сунула ему в руки глиняную рыбу. — Спрячь с глаз подальше. И не говори никому, что я на ней играла.

— Да при чем тут ты-то?!

— Ох, надеюсь, ни при чем…

Глава 3. Голодные духи

Плоскодонка подплывала все ближе. Она сидела в воде совсем низко, почти черпая бортом воду, как будто еле-еле несла тяжесть четырех человек. Но Кирья — да и не только она — видела, как грузно нависает над лодкой незримая обычным глазом шевелящаяся туча. Словно клубок скользких черных змей, над головами гостей мелькали и извивались десятки нетерпеливых голодных духов. А надо всеми, раскинув кожистые крылья, висел Кирьин недобрый знакомец — длинноклювый зубастый ящер.

— Да как он посмел? — вырвалось у нее гневно. — Сюда, в заповедное место!

— Близкая добыча их за собой тянет, — раздался рядом с ней холодный голос Высокой Локши. — Чуешь, дева, как из-за Кромки мертвечиной повеяло? Будет у нас сегодня тяжкая работа!

Она повела в воздухе рукой, и щек Кирьи в самом деле как будто коснулся нездешний стылый ветерок. А может, просто уже потянуло вечерней сыростью от реки.

Обжанские ингри из рода Карью, прибывшие на остров, однако, ничуть не выглядели нездоровыми — разве что у женщины, что постарше, было встревоженное лицо. Ее дочь, беременная на сносях, круглая и румяная, казалась скорее недовольной. Зачем ее побеспокоили, заставили идти через лес в такую даль, если все, что ей хочется, — не спеша прогуливаться подле дома, переваливаясь по-утиному, да с улыбкой прислушиваться, как в чреве играет дитя?

— Знамения уж больно нехороши, — принялись наперебой объяснять ее мать и дядька. — Проводили моление у Матери-Вербы на Обже — ковш опрокинулся, пиво разлилось… Хотели лучшую ленту из косы на ветку повесить — развязалась, в воду упала и потонула…

— Старухи стращают… — Женщина покосилась на дочку и прошептала: — Как бы родами не померла… Помоги, Высокая!

Она переглянулась с братом и еле слышно добавила:

— А родится девочка — так забирайте себе, в кереметь…

Локша слушала, ощупывая взглядом беременную. Что же с ней не так? Крепкая, сильная молодка. Разве живот слишком широкий. Близнецов, что ли, носит? Но почему над ней стаей вьются голодные духи, облизываясь, как на свежий хлеб?