Цикл «Аратта»

"Змея", извиваясь, переползла через площадь и начала подъем к развалинам храма. Ширам поднялся и сделал несколько шагов навстречу ей. Все присутствующие, не исключая женщин, подхватили ее песнь, бряцая оружием и колотя по щитам клинками. Хаста без слов запел вместе с ними, понятия не имея, о чем шипит Мать-Змея, но опасаясь, как бы молчанием не нажить себе смертельных врагов. Конечно, ему, жрецу Исвархи, такое потворство змеепоклонникам было, мягко говоря, не к лицу. "Однако, — тут же подумал он, — Исварха и праведным, и ослушникам дарит свое тепло. И конечно же, Господь видит, что помыслы мои чисты".

Хаста поднял глаза к нему и уставился на диск полной луны.

"Ну, я надеюсь, что видит…"

Между тем плывущая по воздуху змея и Ширам встретились перед каменным троном. Саарсан наклонил голову. Мать-Змея ответила на приветственный жест. На миг Хасте почудилось, что голова его друга оказалась в ее пасти. Но, приглядевшись, он понял, что они обнимают друг друга за плечи, соприкасаясь лицами, словно в поцелуе. Так они стояли молча, не двигаясь, пока змеиный хвост все плотнее, уже в три ряда, обвивал новопровозглашенного владыку Накхарана.

"Что они там делают?" — пытался разглядеть Хаста. Ширам уже почти целиком исчез в змеиных кольцах. И вдруг в руках жрицы — вернее, в пасти огромной змеи — блеснули два длинных острых клинка. Точь-в-точь ядовитые клыки!

Всякие звуки на холме и вокруг него затихли. Над холмом повисла тишина, словно каждый накх в долине затаил дыхание. Клинки стремительно мелькнули в воздухе, и "змея" ударила Ширама клыками в лицо.

Хаста невольно ойкнул и тут же получил такой тычок между лопаток, что упал на колено, едва не угодив прямо на свернувшуюся у ног гадюку. Та недовольно зашипела, но отползла в сторону, не тронув обмершего жреца.

Многоногий "хвост" развернулся. Хаста вновь увидел коленопреклоненного Ширама. По его щекам текла кровь, но саарсан совершенно не обращал на это внимания. Клинков в руках у женщины больше не было — теперь она держала серебряный венец. Хаста неплохо разглядел его. Серебряный обруч из переплетенных змеиных тел — должно быть, двенадцати, по числу родов. Над обручем, на одинаковом расстоянии, виднелись головы с оскаленной пастью, в каждой из которых мерцал драгоценный камень.

Верховная жрица торжественно возложила серебряный венец на голову Ширама — и замерший народ взорвался криками ликования. Хаста осторожно поднялся и вернулся на свое место. А в это время жрицы подвели Ширама к резному камню, усадили на него, окружили сзади полукругом и запели торжественную песнь — как показалось Хасте, почти целиком состоящую из имен, должно быть, предков саарсана.

Между тем саары один за другим подходили к Шираму. Седовласая предводительница рода Бунгар поднесла саарсану меч в посеребренных ножнах. За ней последовали другие. Каждый из глав великих родов нес одно из царских сокровищ, все эти столетия хранимое в родовой башне: кто щит с двенадцатью опалами, кто кольчугу, сплетенную из тысяч свернувшихся серебристых змеек, кто наручи и боевой пояс… После каждого дара накхи с криками ликования колотили оружием по щитам так, что у Хасты начали болеть уши. Он молча следил за обрядом, чувствуя накатившую усталость.

Последней на холм поднялась молодая женщина-воин, одетая в цвета рода Афайя. Хаста не видел ее среди сааров. В руках она держала лунную косу. Изогнутый наконечник грозного оружия был украшен серебряной насечкой, изображающей змеиную голову с широко распахнутой пастью.

"Это же Марга!" — сообразил вдруг удивленный Хаста, вглядываясь в ее лицо, полностью скрытое под боевой раскраской. Неприветливая девица, которая так откровенно тяготилась своим подопечным, теперь с горделивым видом стояла перед Ширамом, облаченная в великолепные доспехи, вручая ему один из знаков высшей власти. Кто она Шираму? Кто вообще такая? Хаста решил непременно выяснить, когда все закончится.

Ширам принял из рук накхини длинное раскрашенное древко и поднял оружие над головой. Под громовые вопли и грохот железа он крутанул лунную косу так, что она на миг превратилась в нападающую змею. Красные камушки, вставленные в металл, полыхнули при свете костров, словно яростные глаза, знаменуя, что после сотен лет покорности в Накхаране наконец взошел на престол истинный правитель.

"А ведь прежней Аратте теперь конец, — подумал Хаста. — Даже если завтра утром Аюр найдется и займет трон, и Аюна скажет, что глупо пошутила и без ума от своего нареченного, и Киран повесится в собственной садовой беседке на той балке, на которой я от него прятался, уже ничто не будет прежним. Ширам отныне государь Накхарана, а Накхаран — вольное царство. И неведомо, как теперь все сложится дальше…"

* * *

Всю ночь Хаста не мог заснуть. За узкими бойницами, заменявшими у накхов обычные окна, с грохотом перекатывался через торчащие из воды каменные клыки бурный поток.