Цикл «Аратта»

— Уж конечно, здешний наместник — мудрый и утонченный арий — понятия не имел, чем занимаются его воины, — смиренно поддакнул Хаста.

Анил подозрительно покосился на него. Уж не издевается ли чужестранец?

А Хаста вдруг впервые подумал, что приказ подавить с детства памятный ему голодный бунт в Ратхане тоже наверняка отдавал Гаурангу какой-нибудь надушенный златовласый вельможа в алом плаще. Который, возможно, даже не знал, где тот Ратхан находится…

— Разреши бьярам снять и похоронить родичей, — попросил он юношу. — Нельзя же оставлять тела вот так, лесным зверям на поживу…

— Без тебя знаю! — огрызнулся тот. — Эй, бьяры! Снимайте казненных!

— Но благородный Данхар запретил… — заикнулся было еще один старик.

— Что?! — взбеленился царедворец. — Какой-то мятежный накх что-то запрещает ближайшему сподвижнику ясноликого Кирана? Да если его разбойники попадутся мне в руки, я велю развесить их таким же образом! Я, Анил из рода Рашны, повелеваю снять и похоронить убитых!

— Когда вы подготовите тела к огненному погребению, — негромко обратился к старейшине Хаста, повернувшись так, чтобы не видеть жуткого места казни, — я могу проводить их души к Исвархе… — Он осекся, взглянул на Анила, мысленно обругал себя и быстро добавил: — Я много странствовал и знаю все положенные в таких случаях песни и молитвы.

Но Анил не заметил его промашки.

— Ты же язычник, — недовольно сказал он. — Это я мог бы проводить их души к Исвархе. Хоть я и не жрец, но в моих жилах течет малая доля священной царской крови, отпирающей небесные врата. Вот только погребальный костер разжигают на рассвете, а у меня нет ни времени, ни желания оставаться здесь так долго.

— Вы уже оказали нам огромную милость, добрые господа, — поспешно отозвался старый бьяр. — Давайте мы поделимся с вами всем, что у нас осталось. Правда, у нас почти ничего нет. Только ржаные лепешки, репа…

Анил покачал головой:

— Ступай, старик, и похорони поскорее своего сына. А мы продолжим путь.

Он с удивлением почувствовал, что сейчас кусок не полезет ему в горло.

— И правильно, — тихо сказал Хаста, когда они той же лесной тропой покинули разоренную деревню. — Я и позабыл: бьяры ведь тоже язычники. Вон их там сколько было — сидели по кустам, ждали, пока мы уйдем. Они похоронят родню по своим обрядам…

Анил, погруженный в задумчивость, его почти не слушал.

— Когда увижу наместника, непременно расскажу ему обо всем этом, — наконец пробормотал он. — Наверняка он не знает.

Глава 3

Великий Ров

Доверенный слуга низко склонился перед наместником Бьярмы:

— Шатер с угощением поставлен, господин!

— О, это хорошо. Это замечательно…

Ясноликий Аршалай, более десяти лет единолично правивший огромными северными пределами Аратты, благодушно улыбнулся и бросил взгляд на котлован, где сотни работников крепили скаты Великого Рва длинными сосновыми бревнами. За первым рядом надлежало забить в дно второй поблизости от первого, и, сшив их бревнами, забить доверху камнем. Слой валунов, глина, затем вновь валуны и опять глина… С высокого обрыва, над которым стоял наместник, строители, облепившие стены и дно рукотворного ущелья, казались муравьями.

"Превосходный вид, — отметил наместник. — И новый настил для шатра, надо признать, очень удобен. Даже перила поставили, чтобы я ненароком не сверзился вниз. Смотритель работ хорошо постарался. Не иначе как чем-то провинился…"

Аршалай был еще далеко не стар, но пухлые бока и толстые щеки прибавляли ему годов. Для знатного ария разъедаться подобным образом считалось позорным. А что поделать, если в этом суровом краю пиры — чуть ли не единственная радость в жизни? Конечно, наместник мог бы при необходимости послать стрелу из лука, но, хвала Исвархе, у него уже давно не возникало такой необходимости. У Аршалая было круглое приветливое лицо, обаятельная улыбка, голубые глаза с прищуром и длинные редкие волосы. Наместник очень гордился их благородным золотистым отливом. Картину несколько портили веснушки, но их можно было и замазать белилами.

— Все ли благополучно с подвозом бревен? — поинтересовался Аршалай у смотрителя работ, который топтался поблизости, ожидая слов повелителя Бьярмы.

— Все бы ничего, да вот с быками беда, — почтительно ответил тот. — Здешние туры неукротимы, а те, которых пригоняют из полуденных земель, тут не приживаются. Привыкли к иному корму.

— Нехорошо… Столица требует, чтобы мы управились поскорее. Да как управишься? — вздохнул наместник. — Земля слабая, глинистая — чуть дождь, все плывет, крепи валятся! Комары поедают живьем, спасу нет! А зимы такие, что невольно вспомнишь комарье добрым словом…

— Так и есть, господин!

Румяное лицо наместника на миг приобрело несвойственную ему жесткость.

— Разве я тебя о чем-то спрашивал?

— Прошу извинить меня. — Смотритель работ согнулся в раболепном поклоне.

— Дурак!

Аршалай отвернулся от него и раздраженно обратился к ждавшему своей очереди сотнику, возглавлявшему охрану Великого Рва:

— Твое дело — сторожить работников, не так ли? Так ответь — почему они у тебя разбегаются как зайцы?