Цикл романов "Молодость короля Генриха"

– Хорошо! – сказал Гектор и отправился в путь. Гектор хорошо знал Маликана, бывшего очень популярным кабатчиком в местности поблизости от луврского дворца, но Маликан не знал Гектора и при входе весьма равнодушно посмотрел на него: несчастный Маликан ломал себе голову, как предупредить Миетту о постигшем Ноэ несчастье, и все постороннее для него не существовало.

Однако как же изменилось его лицо, когда гасконец, подойдя к нему, сказал по-беарнски:

– Знакомо ли вам это кольцо?

– О, конечно,- ответил Маликан,- мой бедный племянник…

– Я его друг!

– Уж не принимали ли вы участия…

– Меня зовут Гектор.

– Теперь я все знаю! Но при каких обстоятельствах попало к вам это кольцо?

– Ноэ только что дал мне его.

– Как только что?

– Я забыл сказать вам, что ему удалось бежать. Вот он и посылает меня к вам.

– Он хочет укрыться у меня? Да ведь первым делом кинутся искать его у меня в доме!

Гектор успокоил Маликана и рассказал ему, в чем дело.

– Но у меня немыслимо спрятать золото,- сказал тогда кабатчик.- Подумайте сами: королевские стражники могуч прийти ко мне, чтобы искать Ноэ, и найдут спрятанное золото.

– Вы правы. Но как же быть тогда?

– Скажите Ноэ, чтобы он отправился в Шайльо. Он поймет, что я имею в виду.

– Хорошо, я скажу. Теперь вот еще что: не знаете ли вы, удалось ли нашему королю благополучно добраться домой?

– Да, он в Лувре. Он вернулся туда в обществе Пибрака, которому известно все.

С помощью Маликана Гектор переоделся и стал совершенно неузнаваемым. Прихватив еще перемену платья для Ноэ, он отправился с мулом к дому Лашенея. Здесь он и Ноэ нагрузили кожаными мешками с золотом корзины, подвешенные по бокам мула, и отправились в Шайльо, где как, быть может, помнит читатель, жила тетка Вильгельма Верконсина, преданного слуги Сарры Лорьо.

XVII

Итак, ответ Лагира произвел очень благоприятное впечатление на короля, который сказал ему:

– Хорошо, я готов верить, что вы убили этого человека в честном бою. Но что вы ответите мне, если я спрошу вас, зачем вы вздумали похищать королеву-мать?

– Государь, я гугенот!

Лагир лгал: он был католиком, но для удачного проведения намеченного им плана защиты Генриха Наваррского так было гораздо удобнее.

– А, так вы гугенот! – сказал король.- Хорошо, но что же из этого?

– В наших глазах, государь, в глазах этой несчастной, но честной и преданной вашему величеству кучки людей самым ожесточенным врагом является сначала его высочество герцог Гиз, а… потом…

Лагир запнулся.

– Говорите, не бойтесь!

– А потом: королева-мать.

– И вы осмелились поднять на нее руку?

– Да, государь.

– Чего вы хотели достигнуть этим?

– Мы хотели ценой свободы ее величества купить себе безопасность и спокойствие.

– Значит, вы признаетесь в этом государственном преступлении?

– С нашей точки зрения, это не преступление, государь, а законная самозащита.

– У вас было трое товарищей,- продолжал король.- Назовите мне их имена!

– Нет, ваше величество, этого я не сделаю даже под пыткой.

– Берегитесь! – крикнул король, гневно топая ногой.

– Государь,- гордо ответил Лагир,- мое тело принадлежит людям, моя жизнь – королю, моя душа – Богу. Король может приговорить меня к смерти, люди могут исполнить этот приговор но лишь Бог может избавить меня от данной клятвы.

– А,значит, вы поклялись молчать?

– Да, государь.

– И не выдадите сообщников, даже если я обещаю помиловать вас?

– Я не прошу помиловать, государь.

– Это будет бесцельная жертва, друг мой, потому что графа де Ноэ все равно найдут, и тогда все и помимо вас объяснится.

– Граф де Ноэ? – с видом крайнего изумления повторил Лагир.- При чем же здесь граф де Ноэ? Он меня едва ли и в лицо-то знает, так как я сам видел его только мельком несколько раз.

– Как? – крикнул герцог Гиз, пораженный этой спокойной наглостью.- Вы будете уверять, что незнакомы с графом де Ноэ, когда он был взят в плен вместе с вами и сидел в этой самой камере?

– Я ровно ничего не понимаю, ваше высочество,- ответил Лагир, пожимая плечами.- Моим товарищем по несчастью оказался человек, которого при французском дворе ровно никто не знает. Скажу больше, даже я сам не знаю, кто он, так как этот гасконец был мне представлен под именем "товарища Гонтрана". Но этот Гонтран был до того чужим в Париже, что не мог никак разобраться в улицах и вечно путался.

Король повернулся к остолбеневшему Генриху Гизу и строго спросил:

– Что же все это значит, герцог?

– Но, государь,- воскликнул тот,- уверяю вас, что человек, убежавший ночью из этой тюрьмы, был граф Амори де Ноэ, интимнейший друг наваррского короля.

– А, теперь я все понимаю! – сказал Лагир, хлопая себя по лбу.

– Что вы хотите сказать? – обернулся к нему король.

– Да видите ли, ваше величество, правда, я с товарищами осмелился устроить заговор против королевы-матери, ну, а его высочество герцог Гиз кует заговоры не только против вашего величества, но также и против наваррского короля.

Король с увеличивающимся гневом топнул ногой и крикнул:

– Да говорите же толком, черт возьми!