Цикл романов "Молодость короля Генриха"

– Ваше величество,- сказал Карл IX матери,- представляю вам исповедников вашего любимчика Рене!

Королева не могла подавить дрожь, охватившую ее. Но ее волнение сейчас же успокоилось, когда из-за красных одежд палачей показалась черная мантия Ренодэна. Последний бросил на королеву многозначительный взгляд, и тот вернул ей уверенность.

В пыточной камере по приказанию короля еще накануне вечером были установлены скамьи и стулья. Усевшись в приготовленное для него кресло, Карл IX сказал:

– Господа, можете сесть; я предполагаю, что представление затянется.

Генрих ухитрился поместиться сзади принцессы Маргариты. Почувствовав его близость, она обернулась и шепнула:

– Смотрите, как волнуется мать! Она не волновалась бы так, если бы собирались пытать ее родных детей!

– Однако она вполне уверена, что ей удастся спасти его,заметил Генрих.

– Ренодэн обещал ей это.

– И он сдержит свое обещание, будьте покойны!

– Да, но Рене будут пытать, Ренодэн не будет иметь возможности помешать этому!

– Как знать! – ответил Генрих. В этот момент король сказал:

– Сир де Фуррон, прикажите ввести обвиняемого. Губернатор подал знак одному из ландскнехтов, стоявших на часах у дверей, и тот троекратно стукнул алебардой о пол. Тогда дверь раскрылась, и появился Рене между двух солдат. Его руки были связаны за спиной, а цепь, сковывавшая ноги, позволяла переступать лишь мелкими шажками. Он был очень бледен и едва держался на ногах. При виде короля он проявил сильный испуг, но, заметив королеву, несколько успокоился.

– Положите обвиняемого на лежанку. Господин Парижский,распорядился президент Ренодэн.- Мы опять начнем с пытки водой.

Палачи схватили несчастного парфюмера, а Ренодэн уселся за стол и взял в руки перо, чтобы записывать показания Рене, который неистово кричал:

– Я невиновен! Я невиновен!

– Да ну же, приступайте к делу, Господин Парижский! – нетерпеливо сказал король.- Заставьте похлебать водички этого чудака, который кричит заранее!

Один из помощников палача прижал голову Рене к изголовью, а другой ввел ему в рот воронку.

Екатерина взволнованно отвернулась и пробормотала:

– Какое варварство!

– Но почему же? – отозвался король.- Это сенская вода, ее профильтровали, и она очень чиста.

Придворные не могли удержаться и рассмеялись. Рене извивался так, что лежанка плясала под ним, и старался перекусить трубочку воронки зубами.

– Ваше величество,- сказал палач,- вода не вырвет у него признания, но огонь…

– Ну так что же, Кабош,- милостиво согласился Карл IX,- в таком случае поджарьте ему правую руку!

Но в то время как палачи отвязывали Рене от ложа, заговорил президент Ренодэн.

– Ваше величество,- сказал он,- раз Рене так энергично отпирается, то, быть может, надо добраться до истины другим путем.

– Ну-ну!

– У Рене были соучастники…

– Вы откуда знаете это? – спросил король.

– Несколько дней тому назад арестовали вора по имени Гаскариль,- продолжал с невинным видом президент,- и главный судья приговорил его к повешению. К нему в камеру посадили "барана"… "Бараном",- пояснил он, заметив недоумевающий взгляд короля,- у нас называют агента сыскной полиции, который садится в одну камеру с каким-нибудь преступником, притворяется тоже арестантом и в разговоре по душам выпытывает у преступника все его секреты. Так вот, Гаскариль сказал этому "барану" следующее: "Бедный мессир Рене Флорентинец! Не везет ему! Меня-то повесят, а его колесуют".

– А! – сказал король.- Так, значит, Гаскариль – соучастник Рене?

– Да, так оно выходит, ваше величество!

– В таком случае надо поджарить Рене правую руку. Если он не признается – пустить в ход клинья. Ну а если он устоит и здесь, тогда можно попытать счастья в пытке калеными щипцами! А тогда уж можно будет допросить и Гаскариля.

Екатерина смертельно побледнела, Рене оглядывался по сторонам с видом затравленного зверя.

– Не разрешите ли вы мне, ваше величество, высказать коекакие соображения по этому поводу? – спросил Ренодэн.

– Говорите!..

– Если Рене в конце концов сознается или – что то же самое – если истину мы узнаем от Гаскариля, то парламент для суда над Рене соберется сегодня же?

– Разумеется! Что же из этого?

– Если ему сожгут и правую руку, то как же он будет держать свечу, отправляясь на эшафот?

– Вы правы,- согласился король.- Ну, так приступите прямо к клиньям.

– Но если Рене будет осужден сегодня, то его будут казнить завтра?

– Разумеется.

– Для народа, который возмущен убийством на Медвежьей улице, будет отличным примером, если осужденный перед казнью пройдет по улицам босым со свечой в руках и, перед тем как взойти на эшафот, принесет покаяние на паперти собора Богоматери.

– Вполне согласен с вами, господин президент!

– Но если мы пустим в ход клинья, он не будет в состоянии ходить!

– Ах, черт! – буркнул король.- Ну, так в таком случае позовите Гаскариля!

Екатерина и Рене перевели дух. Крильон наклонился к уху Пибрака и сказал:

– Король попался в ловушку. Этот судья кажется мне поря дочной бестией и…

Крильон не договорил: он посмотрел на Екатерину и заметил, что ее взор сверкает затаенной радостью.

"Короля провели!" – подумал он.

XVII