Циничные теории. Как все стали спорить о расе, гендере и идентичности и что в этом плохого

В Financial Times

Сэмюэль Бриттан высказал возражение, что мое определение либерализма применительно к миру после 1945 года включает в себя всех, кроме «авторитаристов и тоталитаристов». Если бы он добавил к тем, кого я исключил, «популистов и теократов», я бы воспринял его претензию как похвалу. Либеральная демократия – не единственный привлекательный путь для современного капитализма. Нелиберальные пути тоже заманчивы. К ним относятся авторитаризм, национал-популизм и религиозный тоталитаризм. Понимание либерализма, исключающее такие альтернативы, я бы сказал, хорошо справляется с задачей дать ему определение[631]

.

Это хороший способ понять либерализм – как оппозицию иллиберализму. Если либерализму трудно дать определение, то иллиберализм легко выявляется в тоталитарных, иерархических, цензурирующих, феодальных, патриархальных, колониальных или теократических государственных системах и во взглядах людей, которые стремятся создать подобные государства, ограничить свободы или оправдать неравенство. Либералы противостоят таким взглядам не потому, что хотят установить собственный авторитарный режим, а потому, что выступают против авторитаризма в принципе. Поэтому теоретическая размытость либерализма не делает его слабым. По мнению Фосетта, четыре сюжета либерализма – это «принятие конфликта, сопротивление власти, вера в прогресс и уважение к личности»[632]

. Либерализм признаёт, что всегда будет бороться с несправедливой и деспотичной властью, а также выступать посредником между различными идеями. Он противостоит не консерватизму как таковому, а тому консерватизму, что стремится сохранить иерархию классов, рас или полов. Постмодернистские движения тоже сражаются с репрессивными системами власти, однако они не верят в прогресс – как и в способность двигаться вперед, продолжая делать то, что получается у нас хорошо, и реформируя то, что мы делаем плохо. Кроме того, либерализм одновременно признаёт человека как индивида и как представителя человеческого рода. Не признавая групповые идентичности или сообщества сами по себе, он ценит индивидуальное и универсальное: человека и человечество.

С точки зрения журналиста и эссеиста Адама Гопника, либерализм неотделим от гуманизма. Он отмечает:

Либерализм имеет много воплощений, но у того, что защищаем мы, либеральные гуманисты – в противовес как левому, с которым мы иногда действуем сообща, так и правому крылу, чьи предпосылки мы иногда разделяем, – есть всего одна истинная суть, сколь могучая, столь и ясная. Либерализм – это развивающаяся политическая практика, доказывающая необходимость и возможность (несовершенных) эгалитарных социальных реформ и все большей (если не абсолютной) терпимости к человеческим различиям благодаря аргументированным и (в основном) беспрепятственным разговорам, демонстрациям и дискуссиям[633] (курсив в оригинале).