Циничные теории. Как все стали спорить о расе, гендере и идентичности и что в этом плохого

Это плюрализм, но не релятивизм; он приветствует разнообразие позиций, но не пытается уважить абсолютно все взгляды. Гопник подчеркивает необходимость разговоров и дискуссий

. Это свободный рынок идей, где лучшие из них в конечном итоге одерживают верх, способствуя общественному прогрессу. Такой подход противостоит консервативной позиции, когда некоторые идеи считаются священными (в буквальном или переносном смысле) и не должны оспариваться, а также постмодернистской позиции, для которой определенные идеи опасны и их не рекомендуется высказывать. Либерализм оптимистичен, а гуманизм верит в людей. Если нам удастся собрать все наши идеи, не навязывая никаких ограничений и поощряя свободу самовыражения и цивилизованную дискуссию, мы сможем сделать мир лучше. Это не утопия. Это хлопотно, неидеально и медленно. Но последние пятьсот лет показали, что это работает. Гопник пишет: «Что у либерализма есть, так это факты. Либералы не добиваются ничего – кроме, по большому счету, всего»[634]

. Либералы, утверждает он,

верят в реформы, а не в революцию, потому что результаты налицо: это лучше работает. Долговременные позитивные социальные изменения достигаются постепенно, а не путем революционных преобразований. Изначально это было чем-то вроде инстинкта, общественное спокойствие ценой меньшего зла, но теперь это разумный выбор. Озвученные цели социалистических и даже марксистских манифестов XIX века – государственное образование, бесплатное здравоохранение, роль государства в экономике, женское избирательное право – были достигнуты в основном мирным путем и в основном успешно, посредством реформ в либеральных странах. Попытка навязать их в приказном порядке, в Советском Союзе, Китае и других местах, привела к моральным и фактическим катастрофам таких масштабов, что их до сих пор почти невозможно осмыслить[635]

.

Когда Гопник утверждает, что либерализм – это разумный

выбор, с ним трудно не согласиться, учитывая доказательства того, что либеральные методы действительно работают и, несмотря на свой инкрементный подход[636], делают это удивительно быстро. Неслучайно либерализм, рационализм и эмпиризм, объединенные под знаменем Просвещения, общими усилиями сумели значительно снизить страдания человечества благодаря технологиям, эффективной инфраструктуре, медицинским и другим научным достижениям, а также защите прав человека. Все эти понятия поддерживают и дополняют друг друга. Несмотря на заявления постмодернизма, что мышление эпохи Просвещения отличает чрезмерная уверенность в наличии ответов на все вопросы, в действительности это мышление характеризуется сомнением и смирением относительно возможностей человека. По мнению Пинкера:

Все началось со скептицизма. История человеческой глупости, а также собственный опыт иллюзий и заблуждений доказывают, что мужчины и женщины могут ошибаться, А значит, чтобы поверить во что-то, необходимы убедительные доводы. Вера, откровение, традиция, догма, авторитет и экстатический жар субъективной убежденности – все это залог ошибки и не должно более считаться источником знаний[637].