Цирк монстров

Когда ваша повседневная жизнь расписана до мелочей и вы ежедневно совершаете одни и те же привычные ритуалы — встаете с постели, умываетесь, одеваетесь, отправляетесь на работу, возвращаетесь домой, по пути забрав ребенка из школы, ужинаете и ложитесь спать, — вы даже не понимаете, насколько эти повторы важны. Вы относитесь к ним небрежно, даже с некоторой долей раздражения, мечтая об отпуске, чтобы хоть ненадолго сменить обстановку: «Поедем на лыжный курорт, дорогая, или лучше на море? — Не знаю, дорогой, все зависит от того, сколько у нас будет свободных денег». Вы даже на секунду не можете вообразить, что эти драгоценные мелочи — как крепостные стены, валы и рвы, которые защищают вашу жизнь от вторжения разрушительных сил хаоса.

Мои защитные сооружения обратились в прах в кузове грузовика, двигавшегося по дороге из Неаполя в Майами-Бич.

Результат был сравним с эффектом ударной волны. Сначала вспышка пламени — и вот, при ярком свете, вы замечаете исчезновение самых мелких привычных деталей: вы больше не получаете ни завтрака (который обычно проглатываете на третьей скорости, торопясь на работу), ни более плотного обеда; не можете делать покупки в супермаркете в субботу днем, запасаясь продуктами и всем необходимым сразу на неделю; теряете работу (которая прежде казалась вам такой скучной и утомительной). Потом вспышка сменяется серией еще не самых сильных взрывов: у вас больше нет ни работы, ни дома, ни семьи. И наконец — финальный Большой взрыв: пред вами разверзается огненная бездна, поглощающая все основы смысла вашего существования, одну за другой. Тогда вы понимаете, что больше никогда не сможете заниматься своей работой, которой посвятили всю свою жизнь. Что никогда больше не увидите своих близких — ни вашего сына, которого обожаете, ни вашу жену, которая отныне испытывает к вам глубочайшую ненависть. Что ваше будущее станет жалким и убогим, полным стыда, отчаяния и страха, и единственными перспективами, которые оно перед вами раскроет, будут вечные скитания или тюрьма.

Вы начинаете думать о смерти.

На какое-то время самоубийство кажется вам вполне приемлемой альтернативой такому существованию.

К счастью, инстинкт самосохранения не дремлет и всячески гонит от вас эту мысль, поскольку вы все же хомо сапиенс — существо с весьма развитым мозгом, который эволюционировал на протяжении многих тысячелетий, наращивая один за другим все новые слои. Вы — ходячая машина, запрограммированная на выживание и предназначенная вовсе не для того, чтобы сдаваться при первой же неудаче, а для того, чтобы приспосабливаться к обстоятельствам либо с ними бороться. И вы ничего не можете с этим поделать даже при желании.

И по истечении долгого, очень долгого времени ваши отчаяние, тоска и рыдания наконец начинают понемногу стихать. На смену им приходят чувство полного опустошения и усталость, близкая к ступору, — что касается меня, я испытывал нечто подобное в первый год последипломной стажировки в больнице, когда приходилось дежурить по двое суток подряд.

Городские огни кажутся вам крошечными факелами, пылающими в непроглядной ночи. Вокруг вас раздается шум машин. Внедорожники, неповоротливые «семейные» автомобили, юркие японские малолитражки… Вы высовываете голову из-под брезента, поскольку внутри очень жарко и душно, даже в этот поздний час. Ваши мысли на короткое время принимают другое направление — вы невольно изумляетесь этим адским дорожным движением и тем, как все без исключения водители, кажется, вообразили себя гонщиками «Формулы-1»: мчатся на максимальной скорости, непрерывно сигналя и обгоняя друг друга, ежеминутно готовые оттеснить соперника едва ли не в кювет. Это напоминает вам движение на улицах Парижа в ту далекую пору, когда вы проходили там стажировку, — и это драгоценное воспоминание вызывает у вас мимолетную улыбку. Затем вы пересекаете подсвеченный фиолетовыми огнями мост Макартура над темной водой залива Бискейн-Бэй и, дождавшись, пока грузовик затормозит на ближайшем светофоре, выпрыгиваете из него. Реальность вновь вступает в свои права. Прощальный кивок — и ваши благодетели-индейцы продолжают свой путь без вас.

Вы растерянно оглядываетесь, вытираете потные ладони о мятый пиджак. В сердце у вас пустота. Вы спрашиваете себя, что же с вами теперь будет.

И не можете найти ответа.

Индейцы высадили меня в богемном квартале Майами — Саут-Бич (СаБи, как они его назвали).