Цитадель тамплиеров

Но воодушевление все же преобладало. Вчера еще ко всему равнодушные, люди сбивались в группы на площадях и скандировали воинственную чушь.

Во дворце короля все кипело, а замок маркиза Монферратского будто затаился в тиши и унынии. Принцесса Изабелла жила в нем безвыездно и очень скромно. Маркиз не ограничивал ее в средствах и даже жалел о том, что у нее не стало никаких капризов. Изабелла сама приняла тихий, размеренный образ жизни. В начале ее болезни, когда маркиз привез ее в замок от трупа Рено, Изабелла неделями молчала, уставившись в потолок.

Конрад, разумеется, обвинял себя. Он заподозрил Изабеллу в том, что она рвется за Иордан в объятия любовника, и думал теперь, что, веди он себя умнее, не было бы несчастья. О том, что было бы в ином случае, он предпочитал не думать. И не смел напомнить Изабелле о свадьбе. Притом еще ревновал ее к окровавленному призраку, сознавая, что это само по себе ужасно.

Изабелла, однако, медленно поправлялась. Желание восстановить свой двор по яффскому образцу она не высказывала. Но и в монашенку не превратилась, хотя часто стала в церкви бывать и подавала нищим. Многое пережив в пути, до нее добрался карлик Био. Изабелла его обласкала. Уличные певцы, к которым он пристал в Тирс, заставляли его изображать бородатого ребенка, и он рыдал, рассказывая об этом.

Изабелла разрешила ему поселиться в замке, но не в близости к ней.

И стены замка, и внутренние постройки были сложены из темных базальтовых плит, Добываемых в ближних каменоломнях. Этот камень был очень мрачен — не то что ракушечник или гранит. Он угнетал.

Вдруг Изабелла вспомнила, что у нее есть брат. Она его толком не видела за последние годы. А он ведь рос… Уменьшительно сестры его звали Эди, когда сами они еще были детьми, а он — сущим младенцем. Где сейчас Бодуэн?

По просьбе принцессы Конрад легко это выяснил и по ее же просьбе выкрал мальчишку. Впрочем, не «выкрал», а поручил своим людям привезти его в замок из Таркса, где тот находился под присмотром пары старух и дюжины вечно пьяных солдат. Как ни странно, на принца не обращали внимания, хотя его право на трон никто не сумел бы оспорить. Ему сравнялось тринадцать лет. По всем меркам — уже не мальчик, а юноша. Почему-то никто не подумал, что из этого коренастого, белобрысого паренька может получиться король, что он — вполне сносный претендент на престол. Да, звезд с неба он не хватал, не любил ни лошадей, ни оружия, ни военных и спортивных игр и упражнений… Зато не болел, был сластена и чревоугодник.

И Изабелла к нему привязалась со всем неистовством, свойственным ей. Она не отпускала его ни на шаг, а обнимала, гладила, целовала. Она обдумывала его меню и радовалась его аппетиту. Вечерами она рассказывала ему сказки, а утром сама будила. Бодуэн, впрочем, вырос из возраста, когда упиваются сказками. Сестра подавляла его своим темпераментом, он ее даже побаивался. И чем больше она говорила ему о своей сестринской любви, тем неувереннее он себя чувствовал.

Конрад был рад. Лучше уж пусть Изабелла часами гладит и кормит угрюмого паренька, чем страдает о своем бывшем любовнике. Он был также доволен тем, что, отправляясь на войну, оставляет Изабеллу не в одиночестве. Да и надеялся, что война как бы отсечет прежнюю жизнь, и прежние кошмары потеряют власть над душами живых. Тогда можно будет напомнить Изабелле ее идею выйти за него замуж.

Глава xx. пыточный поезд

Целый месяц прошел в мелких стычках. За сто лет военного противостояния Назорей и сарацины как следует изучили друг друга. Курд, сельджук, сириец не падали в обморок при появлении закованной в сталь скульптуры с длиннющим копьем, а латинского или английского рыцаря не смущали феерическая джигитовка воинов ислама и мелькание их проворных сабель. Опытный рыцарь побеждал суетливого сарацина, а ловкий сарацин — спесивого рыцаря.

Саладин попробовал применить старинную хитрость; стал кружить по Хайертской долине, делая вид, что не уверен в своих силах и предоставив тяжеловесной коннице атаковать тень своего войска. Но еще свежи были воспоминания о том, как изможденную латинскую кавалерию избивали кочевниками на легконогих лошадях. Даже сам Танкред когда-то едва унес ноги из такой ловушки.

Гюи приказал своему войску остановиться. Саладин тоже остановил своих.

Долина напоминала огромное мелкое блюдо. С одной его стороны стояли шатры крестоносцев, с другой — дымились костры мусульман. В отдалении виднелись каменные постройки.

Выйдя утром из своего шатра, его величество поинтересовался:

— Как зовется этот город?

Отозвался барон де Бриссон, изучивший окрестности:

— Этот город называется Хиттин, Ваше величество.

— Что за варварское слово! — воскликнул король.

— Город очень старый, Ваше величество, — сказал барон. — Имеются еще римские постройки.

— Глупости, римляне не давали варварских имен своим городам!

Пейзаж был хорош: аккуратные купы миртовых деревьев, извилистый ручей, квадраты сжатых полей, симметричные строения из белого камня. Портили впечатление дымы в лагере Саладина.