Цитадель тамплиеров

— A-а, должно быть, сердечное разочарование! Это предположить нетрудно. Вашу любовь отвергла какая-то привередливая негодница? Но тем более вам ополчиться бы против всех женщин…

— Ваше наблюдение — тонкое. Но я не всегда был таков. Я любил, был любим, но после одного пожара… В общем-то, подозрение о «негоднице»… Да.

— Не смейте обижаться, у меня и в мыслях не было вас обидеть. Я говорю, как чувствую.

— Я тоже. Когда чувствую необходимость сделать комплимент, то делаю…

Изабелла прищурилась.

— Вы дерзите. Пусть — тонко. И я не намерена развивать эту тему. — Принцесса опять постучала свитком письма по ладони. — Лучше скажите, до какой степени то, что пишет маркиз, серьезно?

— Я знаю только, что его супруга скончалась. И, стало быть, его намеки о брачном союзе естественны и, с точки зрения церкви, законны. Кроме того, в королевстве маркиз — самый сильный и самый умный. Он, я думаю, просчитал варианты.

— Продолжайте.

Де Труа с неохотою произнес:

— Как вас уязвило возвышение принцессы Сибиллы, прежде всего потому, что нельзя же было ее признать серьезной соперницей, так и маркиза оскорбил триумф ничтожного Гюи. И если бы не мощь Храма…

Принцесса подняла руку.

— Стоп! Не уловка ли это?

Де Труа пожал плечами.

— Я не могу влезть в душу маркизу и что-либо разглядеть во мраке, коим напитана всякая человеческая душа. Но ручаюсь, что послание это писано собственноручно маркизом Монферратским и даже в моем присутствии.

Закусив верхнюю губу, принцесса сделала несколько шагов по дорожке.

— Ваше высочество, велите вашему мажордому Данже порыться в бумагах, не окажется ли там какое-либо послание от маркиза. Сличите.

— Сличим, сличим, — пробормотала принцесса.

— А что касается вашего опасения…

— Какого еще опасения?

— Вы ведь сейчас озабочены мыслью, не хотят ли вас скомпрометировать таким образом перед сестрой, не так ли?

Принцесса обернулась.

— И что?

— Маловероятно. Ведь это маркиз вам пишет, а не наоборот. Вдруг вы пошлете королеве это письмо… Так зачем ему рисковать, когда вы сейчас, говоря откровенно, серьезной опасности для королевского двора не представляете!

— Обидно, но справедливо. Не такая я сейчас птица, чтобы тратить на меня стрелу. Советуете довериться маркизу?

Де Труа почувствовал, что перегнул палку.

— Я честно и до конца высказал свои соображения. Мое мнение вам известно. А развивать тему вы не велели.

— Правильно, — сказала Изабелла, — я ничего не решила. Мои письменные сношения с маркизом, даже невинные, стали бы оскорблением для графа Рено. Он мне слишком дорог.

— Слава Господу нашему, я не ошибся в вас, — радостно всплеснул руками де Труа. — Разве можно сравнить любовь и власть? То полноценное счастье, что дает любовь…

Принцесса остановила его излияния:

— Не спешите. Я еще ничего не решила.

Оставив принцессу в приятной задумчивости, де Труа удалился, вскочив в седло своего коня, щедро угостившегося овсом на дворцовой конюшне, и в сопровождении Гизо поскакал на окраину города, где отыскал дом из светлого ракушечника. Когда-то в этом районе селились небогатые финикийские купцы и чины мусульманской администрации. После смены властей район захирел, улицы заросли бурьяном, в запущенных садах гулял ветер.

Одну из полузаброшенных вилл здесь занимала госпожа Жильсон. Вокруг ее дома валялась в тени охрана — шестеро ленивых на вид, но знающих дело вооруженных людей. На появление де Труа с оруженосцем они не отреагировали, проявив почтительность высшей степени.

Прибежище обольстительной авантюристки было весьма комфортным: альков с настоящим китайским шелком, плоские эллинистические светильники и прочее. Хозяйка сидела на ложе, покрытом шкурами рысей.

Госпожу Жильсон трудно было назвать красавицей в прямом смысле слова, но нельзя было не признать обольстительной. Искусством нравиться мужчинам она владела в совершенстве. Она пыталась на всякий случай пробудить интерес к себе даже в тех, которых боялась. Де Труа это смешило, но он прикидывался, что не понимает ее кокетства.

— Вы все сделали, как я велел? — спросил он, входя.

— Да, — с деланной робостью ответила она.

— Когда он должен приехать?

— Я написала, что жду его всегда, и мое сердце…

— Но так можно ждать целый день.

Госпожа Жильсон надула губы.

— Мое письмо не могло оставить его равнодушным…

Де Труа поморщился, красавица замолкла.

— Вы твердо запомнили, откуда у вас документы?

— Если вы не считаете меня неотразимой женщиной, это не дает вам права сомневаться в прочих моих достоинствах. Я оказала ордену столько услуг…

Приблизился стук копыт.

— Гизо! — крикнул де Труа.

Юноша появился мгновенно.

— Скажи этим дикарям, чтобы попридержали свои топоры.

Оруженосец бесшумно исчез.

Де Труа отогнул драпировку и открыл потайную дверь. Прежде чем в ней исчезнуть, обернулся и погрозил госпоже Жильсон своим неправильно сросшимся пальцем.

Граф Рено Шатильонский вошел в альков тамплиерской шпионки тяжкой походкой ожившей каменной статуи. Одежда его была в такой пыли, что каждым движением он рождал вокруг себя облачка.

— О, Рено, ты запылился, я прикажу принести тебе умыться?

— Где письма? — глухо спросил граф.