Цитадель Теней

— Зоррра… — выдохнула т'эрка.

Выдохнули и зрители. Все они знали молодого вождя племени Тулку. И никак не ожидали увидеть его здесь.

— Вы всю свою жизнь пытались доказать, что являетесь частью стаи. Что вы не монгрелы, — глаза Амансиза безумно горели, — Вам выпал шанс изменить свое место в стае. Убейте этого жалкого пррредателя оркениетти, что пошел на союз с тайпалар и все мы пррризнаем вас истинными сынами стаи. Я — пррризнаю вас сыновьями.

Т'эрка рванулась вперед, собираясь высказать вождю все, что она о нем думает, но тонкая ладонь легла ей на рот, не давая вымолвить не слова.

— Молчи. Это их дела, — шиварец крепко держал свою подопечную.

Недовольной подобным заявлением была не только юная кагэми. И среди фурри прошла волна негодования. Некоторые даже попытались приблизиться к краю расщелины или же вождю, но сильные воины, стоявшие вокруг с готовыми для атаки жуз, никого не подпускали.

— Чего же вы медлите? — вождь наслаждался ситуацией. — Вот он шанс — прррямо перрред вашими лапами.

Хесед и Гебура переглянулись. Глядя друг другу в глаза, братья кивнули и подошли к избитому брату. Двое фурри склонились над поверженным лисом. Над расщелиной повисла тишина.

Когда Хесед и Гебура выпрямились, в лапах они держали разорванные путы единоутробного брата.

Толпа приветствовала такое решение. Толпа, но не вожак стаи. Амансиз, оттолкнув одного из воинов, спрыгнул вниз в расщелину и подойдя к сыновьям, нанес им несколько ударов наотмашь. Кровь из разорванных морд брызнула на камни.

— Жалкие черррви! — Амансиз наступал на двух фурри, продолжая наносить им удары. Братья не сопротивлялись. — Отбррросы! Хотели занять свое место в стае? — еще серия ударов опустила кагэми на колени. — Ваше место сррреди дерррьма! Думали, у вас получится изменить судьбу? Стать кем-то дррругим? — вожак пнул сыновей, заставив тех откатиться к стенам расщелины. — Вы лишь ничтожные монгрелы! Все, чего вы достойны, так это смерррти!

Амансиз медленно убивал сыновей и никто не мог ему помешать. Стая боялась пойти против воли вожака. Но даже Овсу и Говорящий-С-Духами не спешили отнимать обезумевшего волка от его жертв. Они лишь напряженно наблюдали за происходящим. Наблюдали и кагэми. И если Векс оставался без эмоциональным, то Харита, не замечая этого, стала принимать свое настоящее обличье. Т'эрка так вообще рвалась из рук наставника, но тот держал девочку за плечи мертвой хваткой.

— Мы не можем вмешаться в дела чужого мира. Это нарушит закон кагэми, — спокойно произнес мужчина.

— Разве это не нарушает закон «не навредить кагэми»?! — слезы текли по лицу малышки.

— Сейчас они выступают как фурри.

— Но их же убьют! — маленькая брюнетка сломанной куклой повисла на руках шиварца.

— Ты слишком торопишь события, — Ансацу встряхнул подопечную, поставив ту на ноги. — Смотри.

Вырвавшись от матери и прорвавшись через воинов, в расщелину бросилась Гэнс. Фуррийка встала между отцом и братьями.

— Отец, остановись!

Но мольба юной волчицы не была услышана. В гневе оттого, что его посмели прервать, Амансиз нанес удар дочери. Несчастную отбросило к противоположной стене. Сквозь кровавую пелену это увидели и братья.

Хэстэ бросилась к дочери, но воины преградили ей путь, не пуская в расщелину.

— Пустите меня! Я пррриказываю вам! — голос волчицы был полон боли. — Волею Бинатанг Бесара, дайте мне пррройти!

Волчица беспощадно била воинов лапами в грудь, буквально вырывая себе когтями доступ к дочери, но те были глухи к мольбам жены вождя, четко выполняя приказ последнего.

— Тваррри! Мерррзкие слизни! Все вы! — продолжать вещать вожак, не замечая, что тела сыновей неестественно напряглись. — Вы — отбррросы той белой суки, что вообще не должны были жить, если бы не этот безумный старррик! Эта мелкая дрррань, что посмела встать пррротив меня! — откровенное безумие сквозило в каждом слово и жесте Амансиза. Глаза его заволокло кровавой пиленой. — Я убью каждого, кто встанет у меня на пути! Убью этого жалкого любителя тайпалар и всех его прррихвостней! Убью старррика и вас, двух могрелов! Убью эту шваль, что когда-то была моей дочерррью! Я уничтожу всех, и не важно, кто это будет!

С пеной на губах и ошалевшим взглядом Амансиз нанес удар Хеседу, но тот его заблокировал, выкинув лапу вперед. Словно в бешеном кураже вожак стаи попытался ударить второй лапой, но ее крепко держал Гебура. Они медленно развернули морды в его сторону. Глаза братьев были затянуты пеленой тьмы.

Тени, дрожащие от света огня, замерли и протянули свои нити в сторону расщелины, спускаясь вниз, в двум кагэми.

— ТЫ ПРРРАВ, ОТЕЦ, — в унисон заговорили братья. — МЫ ЖАЛКИЕ МОНГРЕЛЫ. МЫ НЕ ДОСТОЙНЫ ДАЖЕ НАЗЫВАТЬСЯ ФУРРИ, — Хесед и Гебура сплели пальцы свободных лап и на их телах запылали дэне эшекей, тянущиеся друг другу, образуя единый рисунок. — НО ТЫ ЗАБЫЛ ОДНУ ВАЖНУЮ ВЕЩЬ. МЫ — ШЕПТУНЫ. ИСПОЛНЯЮЩИЕ ВОЛЮ БИНАТАНГ БЕСАРА. - на глазах пораженных зрителей контуры тел кагэми-фурри стали черными, как сама тьма и расплылись. Братья вошли в состояние до-во, медленно сливаясь вместе. В одного гиганского кагэми.