Цивилизация Древнего Рима

Условия, в которых рождался латинский литературный язык, исчерпывающе показывают, что римская литература не была (да и не могла быть) чистым подражанием греческой литературе. Следуя собственному мировосприятию, римские авторы создавали оригинальные произведения, отличавшиеся от сочинений предшествующих им греческих авторов, которые не воспринимались ими как образец, но служили им прежде всего инструментом, чтобы отправиться по неизведанным тропам. Чуть позже мы рассмотрим происхождение римского театра, который весь был пронизан традиционными элементами итальянской народной драмы. Даже сюжеты, заимствованные у Менандра и Еврипида[228]

, воплощались на сцене в совершенно особом стиле, гораздо более близком к народным традициям. Греческий образец существенно адаптировался к национальному театру, все остальное просто отбрасывалось. Именно таким образом Плавт и Теренций, с разницей в полстолетия, подражали греческой комедии, принадлежа к одному направлению (то есть новой комедии)

[229]

, сочиняли пьесы, которые демонстрируют существенные отличия от греческих оригиналов и друг от друга. Менандр, в интерпретации Плавта, весьма отдаленно напоминает того Менандра, каким его увидел Теренций. Теренций более чувствителен к нравственным проблемам: образование детей, любовь в жизни молодежи, свобода, которую должен иметь каждый человек, чтобы вести жизнь по собственному выбору. Плавт использует сюжеты греческой комедии для того, чтобы защищать традиционную римскую мораль: страх перед свободой, необходимость отказываться от искушений греческой жизни. Невозможно представить более непохожих авторов, хотя сюжет комедии мог быть одним и тем же. Этот наглядный пример показывает, что влияние греческой литературы не препятствовало римским авторам создавать оригинальные произведения, которые были способны выразить идеи и тенденции своего времени и своего народа.

Именно к народным итальянским корням следует отнести возникновение жанра, который почти не был известен грекам, но которому было сужден большой успех; этим жанром стала сатира. Со II века до н. э. этим термином называли произведения, написанные в стихах и прозой, причем в стихах использовалась разная метрическая система, продиктованная поэтической фантазией. В сатирах встречалось все: рассказы, сцены из мимов, моральные рассуждения, личные инвективы, литературная критика. Сатира напоминала свободные диалоги, и в сатирах Луцилия, к примеру, который стал мэтром в этом жанре около 130 года до н. э., слышится эхо свободных бесед, которые Сципион Эмилиан вел со своими друзьями в часы досуга и накануне сражения перед Нумансией, куда Луцилий сопровождал своего покровителя. Спустя столетия Гораций овладеет жанром сатиры и придаст ей иной стиль; тем не менее и в этом сдержанном разговоре, где гораздо больше заботы уделяется совершенству формы (а именно такова сатира Горация), всегда обнаруживается старинный итальянский реализм, понимание жизни, часто доведенное до крайности, и (это уже типичная римская черта) желание преподать читателю урок, указать ему путь мудрости.

Мы уже сказали, как в течение II века до н. э. римская риторика достигает своего расцвета: условия общественной жизни превращают ораторское искусство в повседневную необходимость. Политические процессы, возрастающее значение парламентских дебатов в сенате, тяжелое бремя, давившее на общественное мнение в последние годы республики, порождали многочисленных ораторов, которые соперничали друг с другом. Так совершенствовалось красноречие. Ораторы размышляли о собственном искусстве; это, без сомнения, привело к тому, что ораторское искусство становилось более действенным, способствовало формированию ораторской эстетики и педагогики, воздействие которых еще и теперь можно ощущать в нашем образовании.