Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

На пике развития Хараппской цивилизации племена пастухов и земледельцев жили на лугах к северу от реки Амударья – этот регион известен как Трансоксания. Сами себя они называли ариями, что на их языке означало «знатные». Около 4000 лет назад началась миграция жителей Трансоксании на юг и запад. Те, кто отправился на юг, вошли в долину реки Инд. Они поглотили остатки Хараппской цивилизации и основали ведийскую цивилизацию. Те же, кто отправился на запад, мигрировали на территорию современного Ирана – название этой страны очень похоже на слово «арии». Как только ведийская цивилизация и иранцы географически дистанцировались друг от друга, между ними началось и культурное расхождение. На юге языком этих людей стал санскрит, а на западе – авестийский. Гимны, которые они пели, превратились в Индии в Веды, а в Иране – в Авесту[6]. В ритуалах ведийской цивилизации использовалось ныне неизвестное растение под названием «сома». У авестийцев были свои похожие ритуалы, в которых важную роль играло неизвестное растение хаома. В ведийской цивилизации ритуалы проводили религиозные специалисты, которых называли брахманами. У авестийцев за ритуалы отвечал свои религиозные специалисты – маги

[7]. В пантеон ведийских богов входила группа существ, которых называли дэвами, и другая – асуры. Дэвы имели ангельскую сущность, а асуры – демоническую. Авестийцы также различали две группы божеств, которых они называли дэвами и ахурами. Несомненно, в самом начале это были одни и те же божества. Однако, как ни странно, в авестийской культуре их воспринимали иначе: дэвы там стали демоническими созданиями, а ахуры – ангельскими.

Арии, отправившиеся на юг, оказались в местах, изобилующих природными богатствами. Их боги распались на тысячи индивидуальностей, что соответствовало растущей остроте и проницательности мышления индуистов. Если попытаться описать индуистский пантеон одним словом, то это будет «многообразие».

В Иране, наоборот, первоначальные арийские боги объединялись и трансформировались совершенно противоположным образом, пока не осталось всего две группы. Каждый бог относился либо к ахурам, либо к дэвам, то есть был либо ангелом, либо демоном. Когда иранцы смотрели вокруг, они не видели многообразия – они видели противоположности. Их мир был миром света и тьмы, жизни и смерти, правды и лжи, добра и зла.

Некоторые из древних арийских богов потеряли свою значимость в Индии, но обрели вес в Иране, и иногда этот вес был огромным. К примеру, Агни, арийский бог огня, стал авестийским Ахурамаздой – творцом, богом света и жизни. А еще можно вспомнить Митру: в ведийской культуре он едва дотягивал до статуса младшего дэвы; в Иране же он уступал в величии и силе только Ахурамазде.

Каким богом был Митра? Он был богом договоров. На первый взгляд это кажется странным. Как можно какие-то договоры ставить наравне с творением и разрушением и возводить в разряд вселенских принципов? Мне кажется, ответ нужно искать в контексте. Для цивилизации, основой жизни которой была межрегиональная торговля, бог договоров имел ту же значимость, что и бог плодородия для мира земледельцев. Здесь, на Иранском нагорье, где города связывали друг с другом караванные пути, общество сохраняло целостность благодаря запутанному клубку договоренностей с чужаками. Люди постоянно заключали сделки с теми, кого они могли больше никогда не увидеть. Все было хорошо, когда обе стороны говорили правду и держали данные обещания. Ложь и клятвопреступление угрожали порядку во вселенной в той же мере, в какой засуха и неурожай подрывали мир земледельцев. Нет ничего удивительного в том, что появился бог, который следил за правдой и соблюдением обещаний, и что его почитали как одного из величайших.

Как только авестийские боги разделились на два противопоставленных друг другу союза, в этом социальном созвездии для объяснения мироустройства появилась грандиозная история. В ней дэвы стали богами-прародителями. Они дали жизнь ахурам, но затем почувствовали угрозу со стороны собственных детей и попытались их убить. Ахуры воспротивились, и началась эпическая битва. Смысл жизни скрыт в этой борьбе. Мир иранцев не был бесстрастной системой концентрических кругов, не был он и упорядоченной многослойной структурой. В основе своей он содержал драму. Мир представлялся древним иранцам сценой, на которой разворачивалось апокалиптическое действо. Время не было ни циклическим, ни иллюзорным – оно было линейным. Как у любой истории, у времени есть начало, середина и конец. Прямо сейчас мы находимся в середине истории, но конец близок. Да, он уже близок.