Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

И дело не в том, что разногласия между этими группами людей исчезли. Различия в догматах никуда не делись. Просто со временем и те и другие стали частями одной культуры – единой, бесформенной, огромной, поглотившей нас всех. Подобные примеры есть в любой цивилизации. Малые миры иногда сливаются в миры побольше или становятся отдельными частями единого большого целого, но как это происходит – загадка, ответ на которую кроется во вселенной культуры. Может быть, в какой-то момент две семьи, которые живут на одной улице и водят детей в один детский сад, решат, что ничего не хотят знать о том, кто их соседи – лютеране или мусульмане-ваххабиты.

А может, ничего такого и не произойдет – ведь несмотря на то, что связей между нами становится все больше, не стоит игнорировать способ, которым они устанавливаются: это происходит в результате непрерывного слияния социальных групп и общностей. Идеи и информация не просто дрейфуют по поверхности человеческого океана, они переходят из одной культуры в другую, и когда они пересекают границы, что-то меняется. Но что-то и остается прежним. А иногда, когда границы размыты, появляется нечто большее, объединяющее части сливающихся культур, и там, внутри, все еще живут и дышат призраки более ранних и мелких культурных общностей.

Рассмотрим один небольшой пример. В наши дни шахматы известны во всем мире, но в VI в. они были распространены только в Индии, где эта игра и была изобретена. В те времена, согласно легенде, жил один правитель, который страстно верил в свободу воли. Игральные кости раздражали его; он пожелал такую игру, где участники сами бы управляли своей судьбой. Ученый по имени Сисса принял вызов и изобрел игру, исход которой полностью определяло стратегическое мышление – то самое, что помогает выигрывать войны. Правитель был в восторге, он хотел одарить ученого золотом, однако скромный Сисса попросил расплатиться с ним обыкновенным зерном: пусть на первую клетку шахматной доски положат одно зернышко, на вторую – два, на третью – четыре и т. д. На доске всего 64 клетки, но, когда правитель попытался удовлетворить просьбу Сиссы, он обнаружил, что, если удваивать число зерен на каждой следующей клетке, в итоге их получится столько, сколько во всем государстве не выращивают за год (сам Сисса об этом прекрасно знал – он был математиком, а в то время математика процветала в Индии).

Изобретение Сиссы отражало современный ему культурный контекст и в большом, и в малом. Игра предназначалась для четырех игроков, каждый из которых получал восемь фигур. Одна фигура изображала правителя, еще одна – его высшего военачальника. Остальные фигуры символизировали четыре рода войск, типичные для индийской армии тех времен: колесницы, всадники, слоны и, конечно, пехотинцы. Игра называлась «чатуранга», что означает «четыре ветви», или «четыре руки». В политически раздробленной Индии игра в войну, где участвуют сразу четыре стороны, оказалась к месту.

Однако из Индии чатуранга попала в Персию – государство с монолитным обществом, связанное грандиозным противостоянием с почти настолько же монолитным Римом. В Персии было распространено мировоззрение, утверждавшее полярность как фундаментальный принцип реальности: свет против тьмы, ночь против дня, добро против зла, жизнь против смерти – персы говорили, что именно так устроен мир, и тот мир, который они подразумевали, существовал только в пространстве культуры, в этой социально сконструированной сфере.

Неудивительно, что именно в Персии чатуранга трансформировалась в игру для двух игроков, каждый из которых управлял 16 фигурами. Доска тоже изменилась, клетки на ней стали черными и белыми. Кроме того, персы привнесли в игру множество местных колоритных деталей. Вместо «чатуранга» ее стали называть персидским словом со схожим звучанием – «шатранж», что означает «сотня забот». Военачальник стал визирем, верховным политическим советником, – такой был у каждого персидского монарха. Колесницы в то время уже не участвовали в настоящих битвах, поэтому в игре их заменили гигантские хищные птицы рух из персидских сказок.

В Средние века игра появилась в Испании, а потом и в других странах Западной Европы. И посмотрите, что с ней произошло: визирь превратился в королеву, кавалерия – в рыцарей, слоны – в епископов. В европейском фольклоре не было существ, подобных персидской птице рух, однако само слово походило на французское, обозначающее «камень», поэтому фигуры, которые раньше представляли птиц, теперь стали каменными зáмками.