Цивилизация труда: заметки социального теоретика

«Мучительная тоска по свободному времени» – вот отличительная черта современности. В эпоху технической экспансии «человек постоянно испытывает давление времени и сужающегося пространства. Подчиняясь диктату механического времени, он неизбежно стремится выиграть время, т. е. какую-то меру механически отсчитанного времени, запас которого у него не безграничен и которое он вынужден экономить. Это и заставляет его конструировать новые механизмы, которые будут работать быстрее, чем уже существующие. <…> Имеющий глаза пусть оглядится вокруг в городах, чтобы увидеть nexus каузальных отношений, который представляет собой не что иное, как хождение человека от аппарата к аппарату. Тогда он обнаружит закон, управляющий в наше время движением. Этому закону подчиняется не только рабочий, обслуживающий машину, но и все другие люди, включая тех, кто зашел в кафе выпить лимонаду, отдыхающих в парках и скверах, отпускников и отпущенных на каникулы студентов, потому что все мыслимые виды свободного времяпрепровождения попали в среду влияния технической аппаратуры. Мучительная тоска по свободному времени – чувство, характерное для каждого человека, впряженного в колесницу этой аппаратуры; однако для него также характерна неспособность распорядиться этим свободным временем каким-либо иным способом, не связанным с его механическим отсчетом»611

.

Досуг и занятия по собственному выбору суть состояния, доступные далеко не каждому, не всякому дана эта способность, да и к технике ни то, ни другое не имеет ни малейшего отношения612

. Человек, частично освобожденный от избытка работы, не обретает тем самым способности с пользой употреблять свой досуг и посвящать свободное время занятиям по собственному выбору. Досуг не равнозначен ничегонеделанью. Состояние досуга не определяется негативным образом; оно предполагает, что человек удосуживается посвятить себя духовным, творческим интересам, которые делают его жизнь содержательной и плодотворной, придают ей смысл и достоинство. «Вопреки распространенному представлению, – пишет Юнгер, – досуг не является также перерывом между рабочими часами, неким ограниченным промежутком времени. Досуг по определению не ограничен и неделим, и именно он является источником всякого осмысленного труда. Досуг является условием всякой свободной мысли, всякой свободной деятельности, и потому лишь немногие обладают способностью к досугу. Большинство же, получив прибавку свободного времени, ни на что другое не способны, как только убивать это время. Не каждый рожден для свободного занятия, в противном случае мир был бы устроен иначе и был бы совсем не похож на тот, что мы видим сейчас. Допустим, техника отчасти освобождает нас от какой-то работы, однако это еще не служит залогом того, что избыток времени будет использован для досужих, духовных, мусических занятий. Рабочий, оставшийся без работы и не обладающий этой способностью, отнюдь не похож на философа-киника, который на радостях заплясал бы перед своей бочкой, узнав, что может, ничего не делая, получать от государства пособие по безработице, которого хватит на покупку хлеба и лука. В отличие от философа, такой рабочий будет погибать от тоски, не зная, чем заполнить бездну бесполезного времени. Мало того, что ему нечем будет занять это время, вдобавок оно нанесет ему прямой вред. От праздности рабочий впадет в уныние, ощущая себя деклассированным элементом, оттого что перестал выполнять свое предназначение. У него не найдется ни сил, ни желания для свободной деятельности, а так как он ничего не приобрел, кроме пустого времени, то досуг и богатый выбор свободных занятий, открывающийся для мыслящего человека, для него недоступны»613

.

На рубеже ХХ–XIX вв. кардинальные изменения в характере трудовой деятельности становятся все более ощутимыми. Современный исследователь М. Маяцкий отмечает, что сегодня человек обречен на вынужденную праздность. «Бездеятельность, свобода от принудительного, прежде всего физического, труда, досуг – обязательное условие созерцательного, теоретического образа жизни, знания и творчества, но одновременно и ловушка, в которой поджидает сладкий меланхолический искус. Из тысячелетней привилегии элит бездеятельность за один последний век стала достоянием, завоеванием и кошмаром масс. Обуздывать непокорную материю оказалось куда проще, чем заниматься эфемерным и конечным собой»614

.

Существование без труда таит в себе опасность

При всей привлекательности освобождения человечества от тягот труда перспективы подобной социальной трансформации не вполне очевидны. Ф. Юнгер приходит к выводу о том, что большинство людей, оставшись без организующей их время работы, не могут найти себе занятие (занять себя). В этом смысле техника, освобождая человека, оставляет его перед вопросом «что делать?», на который далеко не все могут ответить, так же как не могут (не умеют) найти занятие, альтернативное труду.