Цивилизация труда: заметки социального теоретика

Один из наиболее радикальных подходов к анализу труда и трудовых отношений в эпоху технической экспансии и технократии, массового общества и потребления предлагает видный представитель Франкфуртской школы Герберт Маркузе (1898–1978). В работах «Эрос и цивилизация» (1955), «Одномерный человек» (1964) и других Маркузе пишет о негативном влиянии цивилизации на культуру. Современный характер труда, в его понимании, также свидетельствует о кардинальных трансформациях266.

В поисках природы труда Маркузе обращается к системе психоанализа. Согласно З. Фрейду, сам по себе труд (который требуется для приобретения и расширения набора жизненно необходимых вещей) обычно не доставляет удовлетворения – он приносит только неудовольствие и страдания. «В его (Фрейда. – Т. С.

) метапсихологии, – пишет Маркузе, – не предусмотрены первоначальные “инстинкт трудолюбия”, “инстинкт мастерства” и т. д. Такие предположения исключены ввиду концепции консервативной природы инстинктов, управляемых принципами удовольствия и нирваны.

Когда Фрейд мимоходом упоминает о “природной неприязни людей к труду”, он всего лишь делает вывод из основной теоретической концепции. Повсюду в его работах встречается инстинктуальный синдром “несчастья и труда”. Труд, необходимый для цивилизации, нелибидозен; он связан с “неудовольствием” и поэтому предполагает принуждение.

Если нет первичного “трудового инстинкта”, то энергия, требующаяся для (не приносящей удовольствия) работы, должна была быть “отнята” у первичных инстинктов – у сексуального влечения и инстинкта разрушения. И поскольку цивилизация в основном продукт эроса, энергия прежде всего отнимается у либидо»267

.

Психологические источники труда и их ресурсы для Маркузе составляют одну из самых игнорируемых областей психоаналитической теории: «Наверное, здесь психоанализ оказался наименее способным противостоять официальной идеологии, благословляющей “производительность”. Неудивительно поэтому, что в неофрейдистских направлениях, в которых идеологические течения психоанализа торжествуют над его теорией, общераспространенным становится направление трудовой морали. “Ортодоксальное” обсуждение почти полностью сосредоточивается на “творческом” труде, в особенности на искусстве, в то время как труд в царстве необходимости отодвигается на задний план»268.

Маркузе останавливается на возможностях и характере творческого труда: «Действительно, существует вид труда, выполнение которого доставляет удовольствие, высокую степень либидонозного удовлетворения. Подлинно художественная деятельность, по-видимому, вырастает из нерепрессивной констелляции влечений и направлена на нерепрессивные цели так, что термин «сублимация», кажется, нуждается в значительной модификации, для того чтобы применить его к этому виду труда. Но по преимуществу цивилизация покоится на трудовых отношениях совсем иного рода»269

.

Труд, который заложил материальный базис человечества, был, главным образом, отчужденным трудом, связанным со страданием и нуждой.

Маркузе полагает, что культура индустриальной цивилизации превратила человеческий организм в чувствительный, тонкий, изменчивый инструмент и создала весьма значительное социальное богатство. Наличные ресурсы способствуют качественному изменению человеческих потребностей. Рационализация и механизация труда, сокращая временные затраты на труд, освобождают время для развития потребностей, выходящих за пределы царства необходимости.

Но чем реальнее возможность освобождения индивида от запретов, тем сильнее необходимость в их (запретов) сохранении и совершенствовании во избежание распада установившегося порядка.

Среди защитных механизмов Маркузе выделяет «автоматизацию “Сверх-Я”. В этом случае защита состоит в усилении способов контроля не столько над влечениями, а главным образом, над сознанием, ибо, оставленное без внимания, оно может разглядеть во все более полном удовлетворении потребностей – репрессию. Манипулирование сознанием описывалось в различных исследованиях, посвященных тоталитарной и “популярной” культурам: координирование частной и публичной жизни, спонтанных и вынуждаемых реакций. Яркие примеры этой тенденции – индустрия бездумного времяпрепровождения и триумф антиинтеллектуальных идеологий.

…Большинство клише, с помощью которых социология описывает процесс дегуманизации в сегодняшней масс-культуре, верны, но нам кажется, что они ведут в ложном направлении. Регресс не в механизации и стандартизации, но в их сдерживании, не во всеобщем координировании, но в сокрытии его за неподлинными свободами, альтернативами, индивидуальностями. Высокий жизненный стандарт в мире крупных корпораций ограничителен в конкретном социологическом смысле: товары и услуги, покупаемые индивидами, контролируют их потребности и тормозят развитие их способностей»270.