Цурюк

— Чёрт знает, что — никак, Гиперборея гадит! Да помогите же, кто-нибудь!.. Ладно, раз такое дело, стой здесь, а я спущусь в долину за крестьянской подводой… Как нехорошо вышло… — с этими словами огорчённый крепыш скрылся из глаз за перевалом…

* * *

— … Вот мы и на месте, дорогой мистер Дзержинский! — тяжело отдуваясь, провозгласил отвыкший от высокогорья Толстон Пью. — Снимите кепи — ибо перед вами тот самый знаменитый Блоксберг, место Силы.

— А что это за фигура торчит перед входом? — подозрительно спросил Феликс Эдмундович.

— Понятия не имею, — ответил американец. — Возможно, местный святой. В Гималаях, откуда я только что прибыл, их повсюду, как насекомых… Впрочем, если есть интерес, спросите у него сами.

— Наплевать, не люблю юродивых. Мы, большевики — материалисты, давайте ближе к теме. Я прибыл сюда с конкретной целью — вызволить из плена пролетарского героя товарища Будённого. И где ваш Штайнер? Если уж назначает свидание в такой дыре — мог бы по крайней мере быть точен.

— Потише, мистер. Великие Посвящённые под настроение могут быть весьма обидчивы. А ваш «пролетарский герой»… Ладно, молчу. Ценности при вас?

Феликс достал из кармана бархатный мешочек и высыпал на ладонь несколько крупных бриллиантов.

— Надеюсь, это возместит недоразумения?

— Алмаз «Шейх» из коллекции убиенной императрицы Александры Фёдоровны, — неожиданно произнёс приятный баритон из ниоткуда, и драгоценный камень завис в воздухе перед лицом чекиста.

— Вы это… Завязывайте с шапками-невидимками! Я ещё в детстве эти сказки проходил… — окрысился великий инквизитор, перехватывая запястье астрального шутника на болевой.

— А вы боец! — одобрительно хмыкнул Рудольф Штайнер, моментально соткавшись из пустоты. — Только между бойцом и воином имеется качественное различие, и шапки тут ни при чём… Кстати, да будет вам известно, в народных сказках нет ни одного выдуманного эпизода — сплошная правда жизни. Коллега Юнг называет это архетипами… Успокойтесь, здесь никто не собирается вас экспроприировать. Давно из России? Как там здоровье моего протеже Ульянова-Ленина?

— Овощ, — отмахнулся Дзержинский, — никаких шансов.

— А мне кажется, что по приезде вы будете приятно удивлены переменой в его состоянии, — улыбнулся доктор.

— Вы что же — способны угадывать будущее? — скептически поджал губы Феликс. — Может, в качестве бонуса назовёте дату моей смерти?

— Не стоит, — мягко возразил Штайнер, — Вы и так чересчур нервны. А вот ваш коллега Будённый точно доживёт до девяноста лет и подавится оливкой…

— То-то! Будущее мы, большевики, творим сами.

— Безусловно. Но в непроявленном пространстве вариантов всегда есть более и менее сильные шансы. К примеру — совсем недавно Россию ожидало расчленение и продажа по частям державам Антанты. Но прошлой ночью кое-кто пересдал карты… И теперь, чтобы как-то уравновесить положение, мне придётся заняться вон тем молодым человеком, — Штайнер указал на фигуру Хитлера, застывшую перед входом в пещеру.

— Буду весьма признателен, если поможете загрузить его в авто. Не бойтесь, пока что он абсолютно безопасен…

— Бояться — мне? Пся крев… Толкайте за ноги этого чурбана! — ругнулся Дзержинский, пакуя Адольфа в багажник. — Однако, до чего горячая у него голова…

— В настоящее время его мозг эволюционирует со скоростью несколько тысяч лет в час, — пояснил доктор. — После чего в него будет загружена вся необходимая информация, чтобы противостоять Сталину. Иначе старушке Европе просто не выжить.

— Напрасно паритесь, — фыркнул Феликс, — Сталин сгинул, забудьте эту фамилию.

* * *

Вскоре белая «испано-сюиза» уже петляла по серпантинам, приближаясь к вилле доктора Штайнера. Толстон Пью вдохновенно вещал что-то о пространственно-временном континууме.

— Портал, мортал! — Дзержинскому наскучило это словоблудие. — И много их было, ваших перебежчиков?

— Кто ж их считал, — пожал плечами Штайнер. — Из моих знакомых — разве что князь Гагарин, известный всему Петербургу мистик и меценат. Безумно мечтал попасть в Космос — а работать над тонким телом ленился. В итоге уговорил — переправил я его на шестьдесят лет вперёд.

Осуществил барин мечту детства, улетел в Космос на какой-то дурацкой ревущей колбасе. Ясно, что с ним там никто даже не поздоровался. Вакуум и полное разочарование! Пришлось князеньке вернуться и работать над собой. Зато теперь летает каждое полнолунье, и со всеми в великолепных отношениях… Да вы его наверняка знаете — вечно улыбается, как ни встретишь на Невском… Шуба у него ещё замечательная — а вот шнурки завязывать так и не научился.

— Давненько вы не были в Петербурге, доктор, — усмехнулся Толстон Пью. — Если князь и жив, то шубу с него давно сняли… А кстати, Дзержинский! Вы не забыли, что в случае успеха с Семёном вы обязуетесь передать нам концессию на Сибирскую нефть сроком на 99 лет?

— Да забирайте! — расхохотался Феликс, поражённый пресловутой тупостью американцев. — Наше богатство — сало, пенька, грибы. Какая к свиньям нефть, да ещё в Сибири!

— О-кей, подпишите вот здесь и здесь, — засуетился Пью.