Цурюк

Дело заключалось в следующем: шесть лет назад супруга смотрителя разрешилась от бремени двойней. Илья Николаевич пропадал в очередной командировке. В доме же гостил на ту пору по случаю светлого праздника Пейсах дед Марии, Сруль Мошкович Бланк[16], винный откупщик из Житомира. Был он скуп и неуживчив, и слыл в еврейской среде за человека большой святости, знатока Каббалы.

Дед долго разглядывал двойняшек, что-то бормоча себе под нос и сверяясь с засаленным талмудом. Все думали, что он испрашивает благословения своего сумрачного Бога — но тут старик попросил оставить его с Марией наедине и огорошил её неожиданным предложением:

— Два таких чудесных младенца и сразу — не слишком ли жирно вам будет? Отдай одного мне — и Господь благословит твой дом богатством…

Старик знал, на что давить — смотрительского жалованья едва хватало на самое необходимое… После ожесточённых торгов роженица согласилась уступить того, что поплоше — с лысым теменем и злобными косыми глазками… Сошлись на пяти тысячах, и в тот же день старый Сруль отбыл домой весьма довольный, увозя в бельевой корзине старшего из двух близнецов. В дороге каббалист резал кур и поил приёмыша из тряпки свежей кровью. Младенец захлёбывался от жадности и мерзко орал… Еврей смиренно разводил руками из брички: дескать апрель, кошачьи свадьбы — таки чего вы хотели…

* * *

На ангельский характер Володечки в семье не могли надышаться — а про того, второго даже не вспоминали, покуда не припёрло…

Как это ни странно, Сруль выслушал Кашкадамову с суетливой вежливостью, даже не напомнив о деньгах:

— Да забирайте, давно же пора вернуть молодого человека в семью… Какое здесь у нас воспитание? Пейте чай, мамзель, намазывайте масло — а я его сейчас позову…

— Диббук! Поди сюда. Поедешь с этой женщиной.

— Какое странное имя… — удивилась гувернантка, с отвращением оглядывая вертлявого косоглазого ублюдка с гладко выбритым огромным черепом — ничего общего с ангелоподобным близнецом. Рот его был перепачкан чем-то красным…

— Что это ты ел, душечка? Ягодки? — просюсюкала она, подавая ему руку в перчатке для поцелуя. В ответ пальцы пронзила острая боль — маленький гадёныш её укусил! Дед, бывший настороже, кинулся на воспитанника с бранью и налепил ему на лоб бумажку с какими-то зловещими каракулями. Диббук замолк, словно впав в летаргию…

Однако на прощание, когда корзинка с синими печеньями-звёздами была уже упакована и фурман щёлкнул кнутом, Диббук сощурился на Сруля Мошковича из пролётки и картаво выкрикнул, заложив пальцы за проймы жилета:

— Долой винные откупа! Да здгавствует экспгопгиация! — клочок с защитным кодом закружил и унёс в пыли ветер…

Вернувшийся из командировки отец с трудом узнал своего кудрявого ангелочка… Пришлось наврать, что Володя перенёс тяжёлую нервную горячку. Илья Николаевич поцокал языком, а наутро уже определил сына в гимназию — и отбыл в очередную инспекционную поездку… Обман сошёл с рук на удивление легко.

* * *

— Что он там выкобенивается? — нервно спросил Левин, выглядывая из-за кустов. — Час почти ждём.

Дерендяй, сидя на пне, плёл лапоть. Вокруг него суетилось разное мелкое лесное зверьё со своими заботами.

— Ладно, пойду — прощупаю обстановку… — Катя шлепком сбила ладонь любимого, пытавшегося перекрестить её на дорожку — жест был явно не в тему…

— Мир тебе, Дерендяй Ярилыч!.. — выйдя на поляну, девушка поклонилась дядьке поясно. — Я тут в болоте виман оставляла — у тебя нет соображений, куда он мог деться?

— Я вам что — Господь-бог за всеми следить? — буркнул, не поднимая лица от бересты, ведун. — У Авдотьи-ежихи младшого запинал насмерть один пассажир — пришлось отправлять вместе с чемоданом на дно, к деду-болотнику. Кто знал, что этому марамою тайное Слово ведомо? И так показатели по ежам ниже, чем в целом по региону…

— Аллё-гараж! — Катя защёлкала пальцами перед толстым носом глобального эколога. — Какие там в пень ежи? Мы с мужем только что нейтрализовали мировое зло. Упырь сдан по месту, имеется расписка от попов… И где в итоге мой Коло-бог? Просран?

Дерендяй ковырнул лапоть кочедыком и сощурился на свою работу.

— А кто вас просил младенца красть? Насмотрелись голливудской лажи — супергерои, едрить-мудрить…

— Хотите сказать, мы же и виноваты? — сникла Катя.

— Никто не виноват, каждый старается как лучше… — смягчился Дерендяй. — Вот только возвращаться вам с милёнком по ходу некуда — такая вот выходит лоховская мастырка…

— Что ещё за мастырка? — возмутился Левин, выходя из укрытия и обнимая Катерину за плечи. — 2012-й год не принимает? Конец света, типа очередной Лохокост?

— Ну, конец — штука относительная… — усмехнулся Дерендяй. — Как бы вам объяснить подоступнее… Когда Солнышко встаёт, лампочку ведь гасят?

— Ну?

— Лапти гну. Тут для этой лампочки и Конец света…

— Что — всё так запущено? — до Левина начало понемногу доходить. — Будущего нет, нашей иудо-христианской цивилизации в двенадцатом году кирдык?