Цвет греха: Алый

Ему вовсе не совестно. Кай с шумом выдыхает. Утыкается носом мне в шею. Сжимает в объятиях плотно. Обеими руками. Будто опасается, что я всё-таки сумею выбраться, а потом избавлюсь и пропаду. Так проходит ещё одна наша последующая совместная минута. В той тишине, что самим своим существованием непреклонно рушит былое. А он так и не отпускает. Медленно и ласково гладит меня по спине. Странно, но прикосновения и впрямь успокаивают. Дарят странно умиротворяющую негу.

А может я слишком опустошена, чтобы чувствовать ещё хоть что-либо, кроме этих прочных и как капкан надёжных объятий. Не теперь, когда все мои силы снова ушли. И не тогда, когда:

– Хоть что пусть делает. Мне всё равно. Я тебя не отпущу, – вкрадчивым, чуть хриплым голосом раздаётся над самым моим ухом от Кая. – Ни за что. Не хочу. И не могу. Ты – только моя.

Напоминание?

Чтоб не забыла.

Не просто обещание…

Нет.

Всё куда хуже.

Слишком уж убедительно звучит…

Не позволяется даже на миг сомневаться…

Это – мой окончательный приговор.

Глава 18

Эва

Хватка стальных объятий не слабеет. Даже по прошествию нескольких минут. Я начинаю ёрзать в негласной просьбе обрести относительную свободу, но Кай и тогда не сразу отстраняется. К тому же, едва пространства между нами становится действительно больше, а я в силах слезть со стола, одёргивая и поправляя своё прежде бесстыдно задранное платье…

Да твою ж мать!

Не сразу, но до меня доходит.

То, о чём могла бы и сразу подумать.

Но не думаю.

Осознаю, лишь после того, как по внутренней стороне бедра…

Потекло.

И всё – последствия содеянного мужчиной!

Замираю…

Сердце моментально заходится бешеным ритмом. В голове целая вселенная рождается, взрывается и тут же рушится, как во время апокалипсиса миров. За какой-то один жалкий миг. Столько всего лезет в мои несуразные мысли, пока я вспоминаю, что надо дышать, иначе банально задохнусь своим же разочарованием.

Ведь…

Он. Кончил. В меня.

Без защиты…

И без инъекции.

“Возможно, твой папочка даже обрадуется, когда заимеет внука или внучку в ближайшем будущем…”– услужливым ехидным напоминанием подсовывает собственный разум, пока я взираю на Кая, не скрывая пронизывающего меня ужаса.

Он…

Да похрен ему. Как обычно.

Смотрит на меня – равнодушно, прямо и пристально, без малейшего зазрения совести, явно уловив это моё нахлынувшее состояние, совсем неспешно поправляет одежду на себе, как очередная своеобразная демонстрация и напоминание.

И…

– Мне нужно в уборную! – нахожусь с первым же пришедшим на ум предлогом, чтобы сбежать.

Не останавливает.

Хоть что-то хорошее!

Сбегаю. Благо, тут недалеко. Даже в коридор выходить не надо. Нужное помещение прилегает к кабинету отца. Оказавшись за дверью, я запираюсь там на замок. Немного жалею о том, что он тут всего один, слишком ярким оказывается порыв ещё и баррикады какие-нибудь наставить, чтоб уж наверняка понадёжнее отгородиться.

А потом какое-то время банально пялюсь в окно, размышляя о том, что этаж – всего второй, если открыть защёлку, аккуратно и неслышно отворить, а потом перелезть через подоконник…

У меня получится?

Сбежать.

Знать бы наверняка…

Но я не знаю.

А риск слишком велик.

Вот и не рискую. Вдыхаю глубже. Прикрываю глаза. Отсчитываю про себя минимум до сотни. И не только это считаю. Течение женского цикла своего организма тоже подсчитываю. Он теоретически близится к концу. А значит, вся моя случившаяся истерика абсолютно напрасна. Не будет ничего такого ни в каком возможном будущем.

Мне становится заметно лучше. А ещё цепляюсь за мысль о том, что не я одна присутствовала при недавнем гинекологическом осмотре, соответственно, не я одна в курсе. Кай – тоже.

Умываюсь холодной водой. Привожу себя в относительный порядок не только мысленно. И должно быть, немного задерживаюсь дольше ожидаемого, пока занимаюсь очередным сеансом самокопания, потому как ещё не совсем собираюсь на выход, а в дверь слышится требовательный стук.

– Эва… – зовёт по имени Кай.

Открываю. Слишком резко выходит, нежели собираюсь. Чуть не наталкиваюсь на него. И столкнулась бы. Если бы он сам вовремя не поймал и не придержал бы меня за плечи.

На мгновение мужские пальцы сжимаются крепче. До боли.

Отпускают почти сразу…

И в то же время – нет.

Медленно скользят выше. К горлу. Обхватывают аккуратно. Почти бережно. Ведя большими пальцами по моим щекам.

Моё лицо запрокинуто чуть выше. Он сам – склоняется ниже. Позволяя ощущать его горячее дыхание на моих губах.

Почти поцелуй…

Но не он. Непонятное промедление.

И резкое:

– Идём, – разворачивает меня в сторону коридора.

Подталкивает вперёд, окончательно дезориентируя.

– Куда? – не могу не спросить.

Возвращаться в его жилище совершенно не хочется. А ещё никак не отпускает предательский укол разочарования где-то глубоко внутри от того, что всё возвращается к тому, как и прежде.

С другой стороны, а на что именно я вообще рассчитываю?

Дурная…