Цвет крови

Я не мог дозвониться Дейву Коннелли на сотовый, поэтому позвонил ему по домашнему телефону и попал на его жену Кармел.

— Привет, красавчик. Он не может с тобой говорить. Спит.

— Всего же десять тридцать. Что с ним, стареет?

Послышалось глухое ворчание и взрыв смеха, потом что-то упало с грохотом — скорее всего телефон. Кармел снова заговорила, на этот раз хрипло и задыхаясь.

— Черт возьми, Эд, сегодня у нас день свидания, первый за столетие, так что, будь так добр, отваливай. Позвони ему утром.

— Извини, Кармел, радость моя, но дело не терпит. Скажи Дейву, жена Шейна Говарда убита и я нахожусь на месте преступления вместе с Говардом.

Наверное, голос мой разносился по всей кровати. Дейв немедленно взял трубку. Пока я давал ему адрес, было слышно, как жалобно причитает Кармел. Я закруглился, мы вышли на улицу, сели в «мерседес» Шейна и стали ждать полицейских.

Дело поручили старшему инспектору Фионе Рид — дама лет тридцати с хвостиком, с короткими рыжими волосами и постоянным выражением неодобрения, которое мне никогда не удавалось развеять. Она быстро осмотрела тело, и затем, когда бригада по осмотру места преступления из технического бюро полиции принялась за работу, а фотографы и специалисты по отпечаткам пальцев и другие судебные эксперты в белых халатах начали чередой подлезать под сине-белую ленту, огораживающую дом, и патологоанатом должен был вот-вот подъехать, наклонилась к окну машины и предложила нам выйти.

— Я хочу поговорить с мистером Говардом. А Дейв Доннелли жаждет поговорить с тобой. В участке Сифилда.

Меня отвлекла вспышка фотокамеры. Я оглянулся и увидел фотографа через дорогу. Пресса пребывала во всеоружии. Я повернулся к старшему инспектору Рид, но прежде чем смог сформулировать свой вопрос, она подняла палец.

— Не знаю я, еж твою мышь, где произошла утечка, но не из Сифилда. Может быть, техническое бюро, но когда я найду этого мудилу, выпущу из него кишки. Я ответила на твой вопрос?

— Да, мэм, — отчеканил я и ухмыльнулся, одержав, как мне казалось, маленькую победу.

Она повернулась, чтобы подозвать двух полицейских в форме, перепоручила им Шейна Говарда, снова повернулась ко мне и усмехнулась:

— Кстати, ты попался, Лоу. И Дейв согласен. На этот раз ты попался. Давно пора.

Когда я шел к своей машине, в тупик вплывал Деннис Финнеган на еще одном черном «мерседесе». Наверное, Говарды покупают их пачками.

В полицейском участке в Сифилде меня провели в мрачную комнату для допросов, с облезлыми обоями и вытертым ковром. На стенке развесили телевизоры с видеокамерами и фотокамеры — якобы для фотографирования допросов подозреваемых. Когда я в последний раз сюда попадал, ничего подобного еще не существовало. Я ждал появления инспектора Дейва Доннелли, но когда в комнату вошел сержант Шон Форд, я понял, что Дейв в самом деле страшно зол на меня.

Форду не исполнилось еще тридцати, говорил он с фальшивым деревенским акцентом, как и многие дублинские полицейские, вид имел мрачный и самодовольный, а также отличался жалким юмором провинциального епископа. Поскольку его назначили на эту территорию, он, похоже, решил устроить мне тяжелую жизнь — скорее всего не без наущения Фионы Рид. Форд был рыжим, тут уж двух мнений быть не могло. На его маленьком розовом черепе в вольном беспорядке кустились остатки волос морковного цвета; лицо его носило опасный густой цвет бургундского; загар у него был в тон виски или сильного солнечного ожога; руки покрыты веснушками и печеночными пятнами.

— Ну, мистер Лоу, снова на тропе войны, да? Каким образом вы обрели эту рану на своем лице? Порез ножом, я угадал?

«Ножом. Дэвид Брэди. Они об этом в „Новостях“ не сообщали. Так что Форд вышел на рыбалку. Держись, Лоу».

Тут вошел Дейв.

Однажды я узнал в книге о парне, принимавшем все решения в жизни, бросая кости. Я не стал ее читать, потому что идея показалась мне настолько великолепной, что ее повторение могло привести к разочарованию. Но она, эта идея, преследовала меня много лет, и случались в моей жизни времена, когда мне казалось, что я вполне мог быть тем парнем. Я надеялся, подобные времена остались в прошлом. Однако я ошибался, судя по словам, слетевшим у меня с языка в следующий момент. Доннелли сел к Форду, а я наклонился через стол и велел Форду пойти и трахнуть самого себя.

— Не пойдешь ли ты и не трахнешь самого себя? — предложил я.

Как и следовало ожидать, эффект оказался мгновенным. Шон Форд вскочил и кинулся на меня через стол с пылающими от ярости удивленными глазами. Я вскочил на ноги, когда Дейв протянул между нами свою большую руку и остановил Форда в прыжке. Затем повернулся ко мне и проорал:

— Сядь, Эд!