Цветик 2. Обычные судьбы

-Дядь Авер, я, знаешь, чё-то передумал в Рязань поступать, нагляделся на всю эту разруху и страдания людские, ещё Чечня вон никак не успокоится. Не хочу! Не хочу стрелять, что-то разрушать, лучше в гражданский институт попробую, вон, хоть в автодорожный. Дед Плешков и ваш старенький дедулька мне как-то ответили почти одинаково, когда я спросил про войну, типа - ничего хорошего, тяжело. А здесь насмотрелся... двадцать первый век, блин, да и вы с батей, и Саня Плешков - все, как говорится, попали под раздачу.

-Слова не мальчика, а мужа, - приобняла его Алька.

Авер, помолчав, проговорил:

-У тебя ещё есть время все взвесить. Я вот с детства спал и видел себя десантурой, мысли не допускал, что буду учиться где-то в другом институте, а ведь не все так, и в то время - по призванию поступали. Кто-то за компанию, кто-то, как сейчас говорят, адреналинщик, кто-то и с расчетом карьеру сделать, в те годы армия была в почете. Просто подумай, если дело по душе - отдаешь всего себя, а если нет, лучше не рисковать. Армия, она много дает, но и много требует, а служить спустя рукава... Как в том фильме: "Есть такая профессия - Родину защищать!" Батя вот твой... умолила Евсееича баб Оля перевести его в Москву, типа, под крылышко, а много он там был? Постоянно мотался по командировкам, каждый вылет в Афган и оттуда на нервах, ведь сбивали частенько. Не знаю, говорил ли он тебе про восьмидневные блуждания по горам или нет?

-Да, как-то однажды сказал, что их подбили, они уходили от душманов и кружным путем добирались до своих.

-Ага, только из троих два - батя твой и вертолетчик, как люди, а интендант, тоже, кстати, офицер, вроде по призванию, гнилью оказался. Они бы на пару дней раньше вышли, если б он их не тормозил, истерил как баба. И батю твоего только из-за него ранило. Там и надо-то было минуты две-три внимание на себя отвлечь, чтобы Ванька проскочил простреливаемый участок, а этот... говнюк... испугался, и Ваньку в прыжке зацепило. Ладно бы так, рана-то пустяковая была, вертолетчика за день раньше в плечо, они фляжку со спиртом как зеницу ока берегли, там и была-то треть, раны обрабатывали, ничего же не было с собой - торопились уйти от горящего вертолета, где там было аптечку искать, когда рвануть могло?

-Неет, батя не рассказывал такое, - удивленно протянул Димка.

-И не расскажет, это же Ванька, у него все - хи-хи, ха-ха, а этот гниль, пока они в разные стороны мотались посмотреть, проверить, куда дальше идти, горы-то не как наши Колпаки, спер фляжку и выжрал, у него простуда началась, видите ли. Короче, был он балласт ненужный у них, а ведь не бросишь, в рану Ваньке грязь попала, воспаление началось. К посту выходил, как говорится, на морально-волевых, с температурой и в глазах двоилось. Вот и подумай, как следует, твое ли это призвание? Работа, она если с огоньком и по душе, туда ноги бегом бегут, а если наоборот... А про войну... ладно, мы, служивые - знали на что шли, как говорится... А Миха?.. Три года уже здесь, а самолетов так и не перестал побаиваться, да и на огонь, сам знаешь, как он реагирует. А батя твой - он настоящий, немного дурной, но надежный.

-Да уж, немного! Они с мамкой - два сапога, надо же так подобрались, про мамку её приятели до сих пор с восторгом в Медведке говорят "свой пацан"! Теть Аль, правда, она такая была?

- Правда, все сверстники её слушались, командирша! А уж когда она выревела у Егорыча разрешение в районных играх участвовать, а потом, победив, показала комсомольским вожакам фигу... - засмеялась Алька, - они с твоим папаней как познакомились-то, она его сходу послала, ну а Ваня не привык, чтобы на него такого брутально-красивого внимания не обращали... Саша с Витьком угорали в то время, а Минька в сватовстве участие принимал, - засмеялись Аверы.

-Папка наш и сейчас орел, но козу-дерезу побаивается расстраивать, а после малышка совсем размягчел

. -У него опыт-то какой имеется после вас двоих!

Абитуриенты Стоядинович и Аверченко, находясь вместе, обращали на себя внимание - высоченный темноволосый и темноглазый, баскетбольного роста Михайлик и, под стать ему, темноволосая, кареглазая Настюша, выросшая до ста семидесяти четырех сантиметров.

Алька, смотря на своих не мелких старшеньких, вздыхала:

-Куда уж мне до вас всех со своими метр шестьдесят? Потеряюсь и не заметите.

В институте, у доски с расписанием экзаменов, Стоядиновича уцепил шустрый молодой человек. Сначала поинтересовался, играет ли он в баскетбол, на что Миха ответил:

-Какой же серб не играет в баскетбол? В Сэрбии был разряд по нему.

-О, так ты серб? И к нам, на Урал поступать приехал?

Миха пояснил, что "живе тука уже три години" -волнуясь он забывался и говорил на смеси русского и сербского. Настя добавила, что мать у него русская, отец же чистокровный серб, пришлось уехать из-за натовских бомбежек, в сербской родне имелись погибшие.

-Понял ,понял, если сдашь все экзамены, и поступишь - надеюсь, будешь играть за команду института?

Да, конечно, мы с Настей три года в одной команде, по области второе место завоевали вот весной.