Цветок Лилии

Он вошел внутрь, светя фонариком на телефоне. Пыль разлетается в разные стороны от его движения. Длинный коридор, много разложившихся от времени и сырости дверей. И только из-под одной виднеется полоска рассеявшегося света. Три тяжелых удара, за которыми неизменно следует не менее тяжелое: «Входи».

Тусклая лампочка держится на канате из местами оголившегося провода. Два стула, стол, диван, древний телевизор, показывающий серый шум. От грозы пропал сигнал. В темном углу сидел мужчина по имени Шахим. Седеющие волосы, задеревенелые руки, пожелтевшие зубы, огромный старый шрам, начинающийся у правой брови, проходящий через все лицо и шею, заканчивающийся далеко под рубашкой слева. Из-за него верхняя губа изменила форму, сместившись в сторону.

Грубый голос, как всегда, приказал:

— Сядь.

Макар сел на хлипкий деревянный стул. Он много чего видел, много чего делал, но, когда оказывался в этой комнате, его сердце колотилось о грудную клетку, зовя на помощь. Безответно.

В темном углу сверкнула зажигалка. Шахим втянул сигаретный дым и с шумом выдохнул.

— Опоздал, — спокойно подметил он.

Макар был готов к тому, что произойдет дальше.

Шахим вышел из тени, приказал снять промокшую куртку, оттянул футболку со спины и потушил сигарету, оставив свежий шрам рядом с еще несколькими затянувшимися.

Макар не издал ни звука, не считая треска костяшек от сильного сжатия кулаков.

Шахим нахмурился. Его уже давно огорчает спокойная реакция Макара, но он до сих пор не придумал другого наказания. Шахим вернулся на диван и еще раз сверкнул в темноте зажигалкой.

— Рассказывай, — сказал он, выпуская изо рта дым.

— Сегодня меньше, чем обычно. — Макар высунул из кармана сверток в пластиковом пакете и положил на стол.

— На сколько?

— В два раза.

Мгновение, и на левой руке появился второй шрам. Шахим зажег третью сигарету.

— Рассказывай, — сказал он. Его голос стал злее.

— Одного из принимающих закрыли за значительный. Ближайшие три года он с нами не свяжется.

— Наших вычислили?

— Нет.

— Продолжай.

Макар замялся всего на секунду.

— Дэн… он…

— Что опять!? — взревел мужчина. Его шрам заходил ходуном.

— …сорвался, — продолжил Макар спокойным тоном, который дался ему с трудом.

Шахим схватил его за волосы и поднял голову, заглянув глубоко в глаза.

— Я же тебя предупреждал! Ты будешь за него расплачиваться! — вонь из его рта заполнила собой весь воздух, Макар задержал дыхание, но это не помогло.

Он ударил Макара головой о стол. Больше всех пострадал нос. На столе осталась алеть кровь. Она скатывалась и по губам Макара, он почувствовал ее железный привкус. «Дядя будет злиться», — вертелось в голове. Он уже прикидывал какую байку скормить, чтобы в нее поверили.

Шахим ходил из стороны в сторону, обдумывая дальнейшие планы на мальчишку. Макар смотрел в невидимую точку, ожидая приговора.

— Ты мне порядком надоел, — наконец сказал Шахим. — Последнее время от тебя столько же пользы, как от этого старого телевизора, — он ударил по корпусу ладонью. Серый шум моргнул и принялся снова размеренно мерцать. — Что с тобой? Что в твой пустой башке?

Макар молчал, продолжая смотреть в невидимую точку.

— Говори! — Шахим ударил по столу кулаком. Макар еле заметно дернулся от неожиданности, но все еще молчал. — Ну конечно, что кроме денег может интересовать таких сопляков как ты? Не обольщайся. Больше, чем сейчас, ты не получишь. В лучшем случае тебя найдут собаки в канаве. Точнее не тебя, а твой разложившийся труп.

Шахим схватил Макара за запястье, резко перевернул руку и прижег сигаретой тонкую кожу на сгибе локтя. Из груди Макара вырвался стон. Он стиснул зубы настолько, что они заскрипели. Шахим получил от процесса огромное удовольствие и прижал сигарету еще крепче. Из раны сочилась кровь, унося с собой обгоревший пепел.

— Свободен.

Макар соскочил со стула, тот с шумом прогремел ножками по полу. Шахим кинул на парня грозный взгляд. Макар забрал промокшую куртку и вышел под сверкающую молниями грозу.

Он никому не признается в том, что сейчас дождь уносит с его лица соленые слезы. Мужчины не плачут, и он не сопляк. Но дождь все знает. И никому не проболтается.

Позже, Лиля зашла к соседу. Сергей Александрович — седой мужчина с огромным пузом и пушистыми усами под носом, проводил ее на кухню. Квартира оказалась зеркальным отражением той, где жила Лиля. На подоконнике у Сергея Александровича была целая поляна из разной зелени. Сверху на нее светила ультрафиолетовая лампа. Пахло сырой землей и мятой.

— Это очень вкусно, — скала Лиля, прихлебывая горячим чаем. — Что это?

— Сбор: мелисса, мирт, иван-чай и сушеная брусника.

Немного помолчали.

— Почему вы назвали меня Верой? — спросила Лиля.

— Когда?

— Сегодня ночью.

— Ах, ну да, — Сергей Александрович потер усы двумя пальцами, — обознался.

— Не обознались, — сказала Лиля. — Вера — моя мама. Вы знали ее?

Сергей Александрович нахмурил брови.

— Знал…

Звонок в дверь прервал разговор. Лиля подпрыгнула на месте, ее нервы все еще были на пределе. Сергей Александрович пошел открывать. Из кухни Лиля услышала разговор:

— Почему без ключей?

— Забыл.