Цветок среди кирпичей

— Я тебе помогу. — ответил Стас.

Странно было вот так сидеть с ним, есть из одной тарелки. Будто все это так и должно быть. Не было чувства скованности. Хотя какая может быть скованность, когда они столько друг друга знают?

— Стас, если спрошу, ответишь честно? И больше мы к этой теме не вернемся. — собравшись с духом, спросила Люба.

— Только прожую и отвечу. — сказал он с набитым ртом. Все хотел в шутку перевести, но не получилось. Люба даже не улыбнулась.

— Это ведь все из-за тебя произошло? — спросила Люба.

— Да. — он ушел из комнаты, унося с собой тарелку. Вернулся с чаем. Люба видела, что он нервничает. Ему разговор этот явно неприятен.

— Почему? При чем тут я?

— Надавить хотели. Показать, что все бабы одинаковые.

— Не понимаю. — отпивая успокоительный чай, сказала Люба.

— Оступиться с дороги в канаву легко, а выбраться сложнее. Нога увязнуть может.

И…

— Кому-то языком трепать спьяну меньше надо. — хмыкнул Мышак заходя в комнату. — Напился, растрепал про тебя. Мол завязывает, потому что жениться решил. Напел про тебя дифирамбов. Ребята и решили доказать этому влюбленному идиоту, что все бабы одинаковые. Стоит поманить и изменять начнут направо и налево. Проще надо говорит, Стас. Проще.

— Ты чего здесь забыл?

— Гулять ухожу. Утром вернусь. А вы дальше чирикайте. — ответил Мышак. За ним хлопнула дверь. Тишина. Люба смотрела в кружку с чаем.

— Люба, мне плевать на то, что произошло. И на то видео. Тем более, как я понял, это был монтаж. Даже если и не монтаж, все равно плевать. Люб. Хватит молчать. Хоть что-то скажи.

— Ас теми мужиками что случилось?

— По-хорошему договориться не получилось. — ответил Стас. — Поэтому будут некоторые проблемы, но тебя они не должны коснуться.

— Но могут? — она посмотрела на него.

— Если останешься со мной. — он смотрел в ее глаза, спокойные и глубокие. — Я постараюсь, чтоб тебя больше ничего такого не коснулось. Люба, я не хотел, чтоб все так получилось.

— Ты говорил, что бросишь.

— Просто так из игры нельзя выйти. Не получается. — ответил Стас.

— И что теперь? — одинокая слезинка скатилась у нее по щеке. Единственная эмоция, которую она разрешила себе. Из-за простуды голос хриплый.

— Я тебе говорю, что постараюсь, чтоб такого больше не повторилось.

— Но повториться может.

— Тут я ничего не могу обещать.

— Я поняла. — Люба вздохнула. Посмотрела вперед, пытаясь сдержать слезы.

— Люба…

— Знаешь, один человек меня учил, что надо смотреть не по словам, а по поступкам. Спасибо, что вытащил меня оттуда. Но второй раз я такое переживать не хочу. — она закашлялась. Стас попытался ее обнять, но Люба отстранилась. Ушла в ванную. Слабость, слезы. Жалость к себе. Люба не думала, что разревется. Она вернулась в комнату минут через тридцать. Забралась назад под одеяло. — Ты мне сказал напомнить про таблетки.

— Точно. — он достал упаковку из кармана. — Что ты решила?

— У каждой сказки должен быть конец. Я боюсь, если продолжу писать нашу, то мой конец наступит слишком быстро. — ответила Люба.

— Это правильное решение, на которое у меня смелости не хватает. — ответил Стас. — Но у нас с тобой есть три дня. За это время ты поправишься и придешь в себя. Потом отвезу тебя к маме. Хорошо? Не хочу ее пугать твоим видом. Ей и так волнении хватает.

— Хорошо. — согласилась Люба.

— И поставим точку в этой сказке. — добавил Стас.

Глава 19

Люба понимала, что это сон, но никак не могла проснуться. Она плакала, о чем-то просила. Сон выматывал, заставлял дрожать и задыхаться от ужаса.

— Опять кошмар? — Стас прижал ее к себе. Его руки прошлись по ее плечам, телу, отгоняя ночные ужасы. Люба только прижималась к нему, тихо всхлипывая. — Третий за эту ночь.

— Как только закрываю глаза, так сразу проваливаюсь в ужас. — ответила Люба.

— Это пройдет. Все проходит, все забывается. Со временем даже самые ужасные моменты уходят в прошлое, заменяясь на приятные воспоминания. Если только человек сам не купается в этом ужасе. Специально его не вспоминает, чтоб потом себя жалеть.

— Я не хочу это вспоминать, но стоит закрыть глаза…

— Потому что все произошло недавно. — он вздохнул. — Время все лечит.