Цветок Трех Миров

Обкусанный ноготь Гая коснулся лба Дионисия Тиграновича. Старичок моргнул, кончик носика у него порозовел – и все. Больше ровным счетом ничего не произошло. Лиана не верила своим глазам. Впервые в жизни она видела человека, который принял огромную дозу псиоса и ничем, кроме легкого моргания, этого не выдал. Да уж! Хрупкий Дионисий Тигранович был личностью неординарной.

Глава восьмая

«Третий глаз»

Всякая работа стоит столько, сколько у одного хватит совести за нее запросить, а у другого хватит ума за нее заплатить. Результат же работы определяется исключительно умножением интереса того, кто работу выполняет, на время, затраченное на ее выполнение.

Из дневника невернувшегося шныра

Простившись с Гаем, главы фортов вновь оказались на тропинке из красных камней. Они еще не ушли, когда рядом послышался негромкий звук электромотора. Тяжелый купол раздвинулся. Захлопали крылья. Две гиелы, быстро набрав высоту, скрылись в тучах. К спинам их припали всадники. Другие две гиелы, снизившись, нырнули в остававшийся пока незакрытым купол. Одна из гиел, спеша поскорее оказаться у кормушки, подрезала другую в воздухе, и ее наказали ударом электроповодьев. Опять загудел электромотор. Купол закрылся.

– Смена дозора! Работают ребятки! – сказал Тилль, провожая взглядом мелькавшие в облаках фигурки.

– А вы летали? – наивно хлопая ресницами, спросил Белдо.

Тилль поцокал языком:

– Тяжеловат я для седла. Пришлось начинать с простого топорника. А вот мальчики мои летают. И как летают! Сами настояли, чтобы их включили в патрульную смену!

Долбушину стоило усилий не улыбнуться. Кеша и Паша, в фигурах которых угадывался будущий отец, успехами в воздухе не блистали. Гиел им подбирали самых крупных и сильных. Когда недавно они отобрали у Афанасия третьестепенную закладочку, Тилль выдал это за успех тщательно спланированной операции и наградил своих сыновей так щедро, что только им одним не было неловко.

– Бешеный кабан. А кабан, как известно, самое чадолюбивое животное на свете! – сказал Белдо, когда глава форта берсерков уехал. – Другое дело мы с вами, Альберт. Я бездетен. А вы отец чудной, но единственной дочери, которую я, впрочем, не буду с вами обсуждать, потому что морщинка на лбу выдает ваш гнев.

Долбушин нетерпеливо взялся за ручку машины, ожидая, пока Лиана пикнет сигнализацией. Та в поисках ключей рылась в своей захламленной сумке, где легко находились только те предметы, которые она потеряла вчера и позавчера.

– У меня к вам сугубо шкурное дело, Альберт! – сказал Белдо, ухватив Долбушина под локоть. – Не хотите ли сесть ко мне в автобус? Птах домчит нас со скоростью мысли.

– Какая вам выгода? – спросил Долбушин в лоб.

Белдо поморщился. Он не любил неделикатных отношений.

– Как вы все упрощаете, Альберт! Выгода! Общение – оно, как известно, все в нюансах, а вы сразу быка за рога. Что ж! По поручению Гая я должен отыскать одного человека. Для этого мне придется заехать в «Третий глаз».

– В этот ужасный притон? – насмешливо поинтересовался Долбушин.

– Именно. Я знаю, когда-то вы часто там бывали, а вот я, признаться, побаиваюсь.

– И правильно! – насмешливо одобрил Долбушин. – Говорят, там собираются убийцы, отравители и всякий выгнанный из фортов сброд. И еще говорят, что вы грозились закрыть это заведение.

Белдо зябко вскинул плечики:

– Сплетни! Всего лишь сплетни! Так вы пойдете со мной, Альберт? Вы человек с весом, с репутацией, с зонтом, наконец.

Долбушин взглянул на свой зонт:

– Так вы приглашаете мой зонт, а не меня? Что ж, пожалуй, составим вам компанию. Заодно захватим с собой Лиану. Она давно хотела побывать в «Глазе», – решился он.

«Третий глаз», расположенный в полуподвале недалеко от метро «Сокол», внешне представлял собой обычную распивочную. Маленький же глаз был нарисован на стене дома краской. Лиану поразило, что глаз располагается на высоте человеческого роста, а стена под ним явно была когда-то пробита и наскоро заделана, причем форма этой заделки повторяет мужскую фигуру.

– Заметили? – прошептала она.

– Еще бы! Маньяка замуровали лет десять назад, – вспомнил Долбушин. – Нападал на своих же, убивал, отнимал псиос. Шестнадцать берсерков едва его скрутили, причем четверым он сломал шею. Брали его тут же, в «Третьем глазе».

– А замуровали зачем? – оглядываясь на Долбушина, пугливо спросила Лиана.

– Он бессмертный, абсолютно безумный и очень злой. Мутация сразу от двух закладок, отнятых им у шныров. Потом вдруг надумал стать инкубатором, чтобы получать псиос непосредственно от эля, однако эль в нем почему-то не вылупился и слился с ним. Получилась совершенная жуть… Даже Гай признал, что никогда такого не видел.

Слушая Долбушина, Белдо озабоченно трогал ногтем кладку:

– Как будто трещинки дала? Как думаете, Альберт, не вырвется?