Цветок Трех Миров

– Провести могу, мне не жалко… – сказал он, почесывая мятый нос. – А вот за безопасность не ручаюсь! Будь вы один, Альберт Федорович, другое дело, а вот вашего спутника тут не очень жалуют. Много он народу из форта прогнал, и кое-кто сюда, в «Третий глаз», перекочевал. Я-то всех принимаю… Я человек скромный, в душу никому не лезу. Мое дело – цедить пивко и мыть кружки.

– Правда? – удивился Белдо, и кончик носика у него ехидно побелел. – А мне кто-то говорил, что ты осуществляешь незаконные сделки с псиосом и закладками. Впрочем, я, разумеется, этому не верю.

– И правильно, что не верите! О вас, Дионисий Тигранович, тоже всякие сплетни ходят… И я тоже ничему не верю!.. – спокойно парировал хозяин. – Ну что ж с вами поделаешь! Идемте! Только держитесь ко мне поближе… Увидят ребятки, что вы со мной, авось из уважения ко мне и не тронут…

Хозяин поманил их за стойку, потянул один пивной кран на себя, другой от себя, и открылись ступеньки, ведущие вниз. Под верхним залом оказался еще один этаж. Здесь уже не пахло рыбой. Громадный сводчатый подвал напоминал тренировочный зал. В деревянных щитах-мишенях торчали топоры, ножи и арбалетные болты. Вдоль другой стены щитов не было, зато во множестве висели травы, шкурки животных, сушеные насекомые и отрубленные человеческие пальцы, связанные кожаными шнурками. В банках с формалином плавали какие-то уродцы.

Белдо, бледный и тихий, старался держаться между хозяином и Долбушиным. Пока что Дионисия Тиграновича не замечали. Толпа любопытных окружала стол, за которым шесть бывших берсерков, передавая друг другу револьвер, играли в русскую рулетку. Трижды курок щелкал вхолостую, затем раздался приглушенный выстрел – и один из играющих с простреленным виском свалился со стула.

Оставшиеся пять берсерков, положив руки на пористый, непрерывно мерцающий камень, разобрали поставленный на кон псиос. После этого двое берсерков поднялись и ушли, видно не желая больше рисковать, а их места заняли новые. Упавший револьвер подняли, осмотрели и, сменив патрон, вернули на стол.

– По маленькой играют, ребятки! Азартом греются, – ласково пробасил Ват.

– А по большой играют? – спросила Лиана.

– Случается и по большой, – сказал Ват. – Заряжаются пять гнезд из шести. Зато и псиоса в случае удачи можно получить гораздо больше.

– И есть такие, кто соглашается?

– А как же! Ребятки все порастеряли. Из форта их выкинули невесть за какую вину. Подметки плохо Тиллю лизали. Чего им еще лишаться? – отвечал Ват, ядовито взглянув на Дионисия Тиграновича.

За ближайшим столиком девушка с копной светлых волос рисовала акварели. Акварели были прекрасны, но в момент, когда она заканчивала и, оторвав кисть, пристально смотрела на картину, яростный огонь охватывал бумагу и пожирал ее с такой жадностью, что у стола было невозможно стоять. Лишь сама девушка оставалась на месте. Она гладила огонь, явно ее не обжигавший, и вздыхала.

– Ну сами посмотрите! Ее зовут Марго. Как я мог оставить ее в своем форте? Она ничего не умеет, ничего не делает, только рисует – и все начинает пылать! Она обратила в пепел три съемные квартиры! Для меня это такие расходы! – горячо зашептал Дионисий Тигранович. При этом он прятал лицо, чтобы Марго его случайно не узнала.

– Трагедия завершенности, – заметила Лиана.

– А? – не понял Белдо.

– Ну пока она рисует, акварель, как видите, не горит. Но едва акварель завершена, Марго видит, как много ей не удалось, и тут происходит вспышка эмоций, превращающая бумагу в огонь. Все, что Марго нужно, это умный друг, который будет отнимать у нее акварели и с криком «Да все у тебя хорошо! Ничего ты не понимаешь!» убегать с ними в другую комнату.

– Друзьями я не обеспечиваю! Мне нужны боевые ведьмы, а не неуверенные в себе поджигательницы! – заявил Дионисий Тигранович.

В двух шагах от него сидел молодой человек с черными жесткими волосами и поедал макароны, наматывая их на вилку с такой скоростью, словно у него была не рука, а механический манипулятор.

– Надеюсь, ни у кого нет ни телефонов, ни часов? – спросил Ват. – Если есть, его лучше обойти стороной. Все выходит из строя моментально. Он навеки втягивает в себя свойства всех механизмов, которые оказываются рядом. Он и человек, и пылесос, и пила-болгарка, и микроволновка, и компьютер – все в одном лице.

– А он в чьем форте был? – спросил Долбушин. – У вас, Дионисий?

– Нет, – сказал Белдо. – Я его не принял. Когда он, взяв закладку, сбежал из ШНыра и явился ко мне, у меня заклинило дверной замок, сломался телевизор, вышла из строя газовая плита, из холодильника вытек фрион… И все за какую-то минуту! У Младочки с Владочкой тоже начались какие-то личные трагедии с планшетами, и мы его прогнали… Потом он сунулся к Тиллю, и его не пристрелили лишь потому, что у Тилля не осталось ни одного исправного арбалета. Наконец Гай устроил его в Кубинке в щитовом домике. Там не было ни света, ни техники – ничего! Он не усидел и убежал… Но самое смешное что? Самое смешное, что у него фамилия Чинилкин. Настоящая фамилия – я паспорт видел.