Цветы и воды

Я не был уверен насчет серийного, но насколько мог судить по нашему «знакомству», он – человек хладнокровный, действующий по принципу «воля и разум», готовый переступить черту и ни секунды после не сомневаться в принятом решении. Приказывая своей подчинённой убить меня, он просто позвал её по имени, не сказав ей ни одного лишнего слова, а значит, всё было спланировано заранее.

Моё внимание привлекла перебранка через несколько столов. Посетитель, которого я не видел раньше, на повышенных тонах выговаривал что-то Рите. Поднявшись из-за стола, я не спеша подошёл к ним и встал рядом с барменшей.

– Нет, я вас спрашиваю! Это что за еда такая?! – мужчина перешёл на истеричные нотки. – Это где же видано, чтобы омлет столько стоил?!

Я заглянул в счёт, который Рита держала в руках и, придя к выводу, что посетитель – обычный жмот, решивший выместить своё плохое настроение на «обслуживающем персонале», проговорил:

– Ничего удивительного. Это же омлет из яиц полесских перепёлок, собранных в Шато де Боржоме, в апреле, руками юных дев, достигших восемнадцатилетия за неделю до начала цветения ржи. Яйца доставляют сюда прямым рейсом в течение трёх часов, и повар готовит это блюдо, смочив руки бургундским вином урожая тысяча восемьсот семьдесят пятого года.

Выслушав эту ахинею, Рита несколько раз моргнула, улыбнулась самой невинной и очаровательной из всех доступных ей улыбок, и дописала в счёт ещё один ноль. Клиент открывал и закрывал рот, пытаясь произвести какие-то звуки, но вскоре бросил это дело и стал расплачиваться. Я вернулся к Икрамову.

– Это во Франции? – спросил он.

– Что?

– «Шато де Боржоме» – это во Франции, что ли?

Я пожал плечами.

– А я знаю?

Участковый приглушённо засмеялся.

– Знаешь, Виктор, – сказал он, успокоившись, – тебе стоило ещё сказать, что ты сам привез эти яйца и лично готовил омлет.

Мысль, которая не приходила мне в голову раньше, сверкнула так ярко, что я даже удивился, как не подумал об этом раньше. Между разрозненными прежде догадками появились более чёткие связи.

– Точно! – выпалил я, встав так резко, что едва не перевернул стул. – Потом позвоню, дед!

Вылетев на улицу, я буквально пробежал до конца тупика, в котором располагался бар, и только повернув в переулок сбавил шаг.

– Это ведь именно Идзуми Окада должен был передать тебе артефакт, – мой тон не подразумевал возражений.

– Да, – раздалось справа.

Я повернул голову и увидел Таро, топающего рядом как ни в чём не бывало.

– И, как я понимаю, он просто вырубил тебя.

– Верно.

– Тогда объясни мне, – проговорил я, чувствуя нарастающее раздражение, – какого чёрта ты не сказал мне этого сразу? Почему надо было врать, будто ничего не знаешь? А потом снова! И снова!

– Вы были не готовы, – ответил он.

– Что?! Как это понимать?

– Это сложно объяснить. Некоторые знания нужно получать постепенно, чтобы не делать ошибочных выводов.

– Зараза! Ты что, смеёшься надо мной?! – взорвался я. – Теперь я совершенно уверен, что тебе всё прекрасно известно: кто, что и когда должен был тебе передать! Ты просто ничего не говоришь!

– Вы ошибаетесь, – спокойно сказал Таро. – Я на самом деле не знаю, каким артефактом владел Окада. Но сейчас я уже могу рассказать вам всё остальное. Нужно только спросить.

Я никак не мог сообразить, играет он или говорит правду. А последняя фраза окончательно привела меня в замешательство. Вместо того, чтобы раскрыть наконец карты, Таро хотел, чтобы его спрашивали. Но, вот, что именно нужно спрашивать – он не говорил. Возможно, это было не игрой, а только лишь каким-то извращённым уровнем мышления «высших существ», однако Таро обманывал меня столько раз, что лимит доверия к себе он уже исчерпал.

Не доверять клиенту нормально. Не доверять делу – вот, что плохо.

Мысленно рассортировав возникшие за последние дни вопросы, я сказал:

– Мне известно, что ты не единственный шинигами, шарахающийся по окрестностям. Подозреваю, что они встали на уши по причине твоего провала. Верно?

Таро кивнул в знак согласия.

– Теперь скажи мне: зачем вам нужен был тот артефакт?

– Мы давно уже не те, кем были, – ответил он. – Сейчас шинигами в основном собирают и хранят предметы, которые могут представлять опасность для мироздания.

– Короче, вы бросили свои обязанности.

– Можно сказать и так.

Это, честно говоря, удивило. Боги Смерти больше не собирают души. Куда катится этот мир?!

– Почему? – спросил я.

– Всё меняется.

Отбросив ещё с десяток возникших вопросов, касавшихся больше этой темы, чем того, что было реально нужно, я продолжил:

– Знаешь, что странно? То, что Окада избрал местом для передачи Ташкент. Далековато от Японии, населённой эндемичными шинигами, не правда ли? А не могло ли быть так, что он намеренно хотел отвлечь внимание, чтобы утянуть из какого-нибудь вашего хранилища нечто более ценное?

– Исключено. Хранилища находятся под постоянной охраной. Мне совершенно неизвестны мотивы, которые двигают Окадой. И, увы, сам я не могу к нему подобраться. Есть некоторые ограничения, накладываемые нейтралитетом.

– Например?