Цветы и воды

Хозяев мы нашли запершимися в спальне. Мужчина, который был скорее толстый, чем мускулистый, сидел у кровати, зажимая рукой глубокую рану в животе. Женщина и трое детей сгрудились в углу и с ужасом смотрели, как мы выламываем дверь. Пока старик успокаивал их, я осмотрел раненого. Шансов у него было мало.

– Всех не вытащим, – тихо сказал я Усто Алишеру. – Этот мужик будет нас только тормозить.

– Надо что-то придумать, – рассеяно пробормотал он. – Скоро духи будут здесь.

– Сделаем так: я постараюсь увести их за собой, а ты вызови скорую. И спрячьтесь где-нибудь получше.

– Слушай, – колдун достал из-за пазухи изрядно помявшийся свиток. – Ибрагим рассказывал мне, какую область магии ты исследуешь. Возьми, здесь написано, как собирать молнии и…

Я нахмурился. С чего бы это человеку, которого я только вчера узнал, делиться со мной своими чародейскими секретами?

– А что взамен?

– Нет-нет, ничего… – замялся старик. – Я понимаю, дети не любят просить у старших совета, но справиться в одиночку бывает труднее, чем кажется. А мы всё ещё хотим быть полезными. Ну, иди!

Поблагодарив его, я направился к выходу, но на полпути обернулся и сухо сообщил:

– Уровень сложности оцениваю как третий – «проблемные духи». Когда эти твои соседи придут в себя, пришлю им счёт за работу.

– Виктор, – Усто Алишер протянул мне руку, – смотри, чтобы тебя не убили.

– Лучше б мне это сказала пышногрудая красотка в наряде готической лолиты, – хмуро ответил я. – Что?! Здоровый фетишизм!

* * *

Вы, наверное, думаете, что я алчный, расчетливый тип, движимый жаждой наживы?

Да, всё так и есть.

Но давайте-ка, я вам кое-что расскажу о тонкостях своей работы.

Перед тем, как физически избавляться от надоедливых потусторонних существ, всегда стоит попробовать менее радикальные меры и хотя бы попытаться вступить в диалог с ними. Глупо сразу малевать везде печати и вопить: «Силой, данной мне Небесами!..» При правильном обращении любое зловредное существо может доходчиво объяснить, почему оно ведёт себя именно так, и подсказать, что следует сделать, чтобы оно наконец успокоилось. При условии, что оно в своём уме, разумеется. С безумными тварями дело обстоит несколько иначе. Диалог с ними в принципе невозможен, поэтому он максимально короток, и обычно состоит из фразы: «Да когда ж ты сдохнешь?!» Зато такая работа не занимает много времени.

Кстати, быстрая работа, по моему мнению, должна оплачиваться поминутно (а долгая и нудная – тем более). Но есть традиции, которые необходимо соблюдать для поддержания статуса «настоящего экзорциста». Например, никчёмная фраза «сколько не жалко». Ерунда! Жалко всё и всем. Бывает, избавившись от напасти, клиенты уверяют себя, что никаких демонов у них в шкафу не водилось, и платить, мол, совсем не обязательно. Для предупреждения подобной жадности приходится

быть эффектным. Любой обряд, даже самый незначительный, должен превращаться в представление, ведь толпа любит зрелища. Изгнание, к примеру, следует заканчивать так: встав в полный рост, слегка опускаете голову и устало произносите заготовленную фразу. У меня их три: скорбное «прах к праху…», вызывающее «гори в Аду» и крутое «он не знал, с кем связался».

Однако бывает, что не помогает и это. Однажды мне довелось утихомиривать призраков четырёх рабочих, погибших на стройке. Они не были безумны – просто обижены на своего прораба, и в качестве компенсации требовали его сердце. Как отделённый от тела орган. Прорабу, в отличие от меня, эта идея почему-то не нравилась, поэтому пришлось искать альтернативные пути. И вот представьте: после того, как я четыре часа убеждал мёртвых рабочих отступиться, этот гад отказался рассчитываться со мной. Что мне было делать?! Естественно, я тотчас призвал призраков обратно, попросив их прихватить с собой побольше всякой нечисти с того света.

Нет, я не злой. Просто деньги на деревьях не растут, а есть хочется. И мне, и почему-то Карии.

Пока я прикидывал, какой счёт можно выставить за отвлечение толпы бушующих мононоке, дух с бензопилой пробрался в дом и занялся распиливанием мебели. Вряд ли при жизни он проявлял хотя бы половину того трудолюбия, каким воспылал теперь. Следом за ним подтянулись остальные; они шипели всё громче и громче, пока в этом звуке не начали слышаться постоянно повторяемые слова.

«С-сам принес-сёш-шь, – врывалось в уши со всех сторон. – Ж-жить захоч-чеш-шь – с-сам принес-сёш-шь.» Справедливо решив из этих слов, что пока мне ничего не угрожает, я собрался с силами и более-менее спокойно вышел к ним.

Ага! Как бы не так!

Ближайший мононоке тут же попытался ткнуть меня в бок вилами, а тот, который играл в лесоруба – четвертовать. Интересно, как я должен был принести что-то сам, будучи убитым? Духи будто не понимали, что смертные называются смертными именно потому, что умирают. Например, если их разрезать.