Цветы из огненного рая

– Потому что я проткну тебе глотку прежде, чем ты сделаешь это со мной, Джоуи, – заявила она. – Оттфрид, тебя я тоже предупреждаю: даже думать не смей о том, чтобы помогать ему. Иначе я расскажу первым встречным воинам маори о том, что ты нарушаешь тапу, вызывая гнев духов. Зачем им отдавать тебе землю за твои товары, если можно просто забрать их себе, предварительно приготовив из тебя вкусную похлебку? Особенно если я скажу им, что буду молчать и никто об этом не узнает!

Конечно же, все это было ложью, но Кэт развеселилась, когда Оттфрид побледнел, а Джоуи вспомнил о своих принципах.

– Да я просто пошутил, – поспешно пробормотал он. – Я знаю, милая, ты – тапу.

Вскоре после этого они встретили племя – так же далеко от поселений белых, как и первое, и проблема снова решилась сама собой. И на этот раз в деревне нашлось несколько сговорчивых девушек, которые заглянули в палатку Оттфрида и Джоуи после того, как состоялась радушная церемония приветствия. Переговоры снова были легкими, и опять они стали владельцами огромной территории, отдав за нее тряпки и семена со своих повозок. По крайней мере, так гласил договор.

Ида тем временем пыталась привыкнуть к одиночеству, и у нее это получалось довольно успешно. Она ухаживала за скотом и заботилась о девочках, стригла овец и занималась переработкой шерсти. Кроме того, она обустроила небольшую сыроварню в одной из бывших кладовых и принялась экспериментировать с новыми рецептами. Быть может, если она наладит производство новых сортов, Лора Редвуд расплатится с ней деньгами. Пока она рассчитывалась лишь подарками, например опарой для теста. Прежде Ида и все остальные обитатели па довольствовались лепешками, которые Кэт жарила на огне по маорийской традиции, но теперь Ида могла замесить настоящее тесто и испечь почти такой же хлеб, какой они ели в Рабен-Штейнфельде и в Санкт-Паулидорфе.

На четвертый день после отъезда Кэт Ида провела все утро в хлеву, а потом долго сбивала свежее сладкое масло. Вернувшись в дом, она почувствовала голод и усталость. Ида предвкушала, как намажет кусок собственноручно испеченного хлеба этим маслом и съест его, а потом отдохнет, пока не проснутся дети. Малышки спали в корзине, которую она оставила перед домом под присмотром Охотника. Эта собака, скорее пастушья, нежели охотничья, умело сгоняла овец и к тому же оказалась прекрасной нянькой. Как только одна из девочек начинала ворочаться, пес тут же принимался повизгивать или даже лаять. Ида могла спокойно работать или пойти в дом, чтобы позавтракать и подогреть для детей сваренную рано утром кашу.

Ида открыла дверь на кухню и замерла. Утром она оставила краюху хлеба прямо на столе. Крысы, которые не давали им покоя, когда они только поселились в па, давным-давно перевелись. Лора Редвуд решительно расправилась с этими тварями, после того как нашла испуганную Иду в спальне и обнаружила, что крысы тем временем опустошили ее кладовую. Когда они пришли в дом Редвудов, она сразу же отвела Иду в сторону.

– Детка, твоя собака не справится с этой чумой. Тут тебе скорее понадобился бы десяток кошек. Но их у нас нет. Зато есть вот что… – Она открыла кухонный шкафчик, в котором, судя по всему, хранила все опасные предметы, и достала оттуда упаковку крысиного яда. – Пока ты живешь у нас со своей глупой псиной, мы разложим его у вас в домах, чтобы ты по ошибке не отравила собаку, чему крысы только порадуются. Я завтра утром съезжу в па, а ты пока присмотришь за хозяйством и сваришь мужчинам обед!

Так Лора и поступила, а затем повторила процедуру еще через пять дней. С тех пор в доме Иды грызунов больше никто не видел.

Вплоть до сегодняшнего дня.

Посреди кухонного стола сидела огромная черная крыса с острой мордочкой, большими ушами и длинным лысым хвостом. Она грызла хлеб, нагло уставившись на Иду. Сначала Ида хотела закричать: дома, в Рабен-Штейнфельде, на ее испуганный крик в кухню или кладовую обязательно прибегал отец или Антон, который мог убить крысу из рогатки. Гибсон ловко расправлялся с ними при помощи палки, а стоит ей закричать сейчас, то прибежит хотя бы Охотник. Если, конечно, входная дверь открыта… Но Ида помнила, как захлопнула ее.

Оцепенев, она с отвращением смотрела на остроносое животное, которое, деловито принюхиваясь, без всякого страха пожирало ее хлеб. Она тут же вспомнила все, что знала о крысах: эта – наверняка не единственная, где одна, там и другие. Продукты, которые эти твари не съедали, они портили своим пометом. И в конце концов детская колыбель не станет для них препятствием. Ида в ужасе представила ее себе, полную черных вонючих блохастых тварей, и то, как они кусают Кэрол и Линду своими острыми зубами. Ей даже показалось, что она слышит детские крики, но сама она сумела издать один-единственный сдавленный стон. И ее снова охватил страх: она совсем одна, она беспомощна…