Цветы из огненного рая

В течение следующих дней погода оставалась более-менее спокойной, по крайней мере, столь сильный шторм им больше не грозил. Однако вода по-прежнему прорывалась вниз каждый день, даже если волны не заливали палубу. Для этого достаточно было сильного дождя, а они в это время года случались почти каждый день.

– Ну а почему вы собрались переезжать посреди зимы? – заявил один из матросов, которому Ланге пожаловался на неудобства. – Атлантический океан славится своими штормами даже в разгар лета, а сейчас… Можно считать, что нам еще повезло с погодой!

Однако Ида считала ситуацию весьма скверной. После бури средняя палуба так и не высохла, так же как и одежда, менять которую было не на что, поскольку и узелки с вещами переселенцев тоже промокли. Повсюду на средней палубе стоял запах сырости и плесени, но особенно огорчали пассажиров переполненные уборные. Проветрить палубу они не могли, поскольку во время дождя – а тот шел постоянно – люки открывать запрещалось. Конечно же, люди ворчали, и Бейт еще и усугубил ситуацию, объявив дежурных ответственными за состояние средней палубы. Громко ругаясь, он заменил их всех. Когда и новые дежурные не смогли изменить ситуацию, он сократил рационы – чтобы наказать поселенцев за то, что они якобы не следят за порядком и чистотой в своих каморках. Ланге стал протестовать от имени всех жителей Рабен-Штейнфельда и тут же потерял свое место на кухне.

К неудовольствию переселенцев, Бейт стал вести себя как тиран. Он командовал дежурными, сам устанавливал размер и состав рационов, посылал женщин в каюты своей семьи на верхней палубе, чтобы те убирали в них и помогали прислуге. Вернувшиеся женщины, задыхаясь от восторга, рассказывали о комфортабельных каютах пассажиров первого класса, после чего переселенцы начинали роптать еще громче. Они страдали от недоедания, холода и сырости, царивших на средней палубе. Когда дети начали кашлять, а один малыш умер от воспаления легких, они пришли в ярость.

Карл утешал себя тем, что ситуация на борту была временной. Вскоре – так заверили его матросы – судно войдет в Бискайский залив и погода успокоится. Станет теплее.

– Даже слишком тепло! – рассмеялся один из моряков. – Подожди, через несколько недель вы будете жаловаться теперь уже на жару!

Карл с трудом мог представить себе подобное, но готов был поверить людям, проходившим этот маршрут не первый раз. Он по-прежнему старался держаться подальше от попутчиков, проводя время за изучением английского языка. Карл давно уже выучил все выражения из словаря на память, теперь же он начал запоминать слова, казавшиеся ему важными. Молодому человеку не терпелось проверить свои знания на людях, и во время свободного часа на верхней палубе он искал того, с кем можно поговорить. Однако это оказалось не так-то просто. Пассажиры первого класса – Карл полагал, что по крайней мере семья Джона Николаса Бейта знает английский язык – не желали общаться с простонародьем, предпочитая сидеть в каютах, когда на верхнюю палубу поднимались пассажиры средней. На глаза попадались только миссионеры, которые по воскресеньям собирали паству для молитвы. Карл наконец осмелился обратиться к одному из них, преподобному Волерсу, но выяснилось, что тот тоже не говорит по-английски.

– Это уладится само собой, молодой человек, как только мы прибудем на место, – уверенно произнес он.

Карлу стало интересно, как духовник представляет себе свою миссию. Вряд ли коренное население знает немецкий язык. Если уж он решил проповедовать маори на языке белых людей, то это может быть только английский. Но, может быть, пастор планировал выучить язык маори? Судя по книге, которую прочел Карл, тот был не похож ни на какой другой.

В итоге Карлу пришлось придумать новый способ, чтобы практиковаться в английском языке, – пусть и нарушая правила.

В одно прекрасное спокойное утро, когда сквозь люки на среднюю палубу даже проникли лучики солнца, он взобрался по лестнице на верхнюю палубу и отправился на поиски собеседника.

Подставив солнцу лицо, Джейн Бейт наслаждалась теплом, которое, впрочем, нисколько не улучшало ее настроения. Она приобрела привычку каждое утро прогуливаться по палубе, обычно во время завтрака. Мать постоянно ругала ее за то, что она берет слишком большие порции, пытаясь в буквальном смысле заесть свою скуку и печаль. Джейн, конечно же, знала, что вредит собственному здоровью, поэтому решила каждый день прогуливаться вместо завтрака. Впрочем, замерзнув под дождем, она обычно снова впадала в тоску, и Петер Ханзен, дворецкий, готовил ей чашку горячего шоколада, чтобы поднять настроение.