Цветы из огненного рая

Ланге и Брандманн, как и все остальные малоземельные крестьяне, всегда отличавшиеся уверенностью в себе, возмущались уже почти каждый день, хотя после того, как прекратились дожди, ситуация на средней палубе улучшилась. Основным предметом спора оставался рацион, кроме того, всех раздражал запрет появляться на верхней палубе – теснота в каморках и плохой воздух самым катастрофическим образом сказывались на здоровье. Когда от лихорадки умерли еще двое маленьких детей, переселенцы потребовали улучшить жилищные условия. Бейт же напоминал им о постоянных нарушениях правил, взимал денежные штрафы и снова сокращал рационы – якобы из-за нехватки провианта. Он говорил, что переселенцам придется потерпеть до промежуточной остановки в Байе. На это повар возразил, что еды достаточно, вот только качество припасов оставляло желать лучшего, да и разнообразием они не отличались: пассажиров средней палубы кормили только морскими галетами, бобовыми, картофелем и солониной. Все согласились с поваром. Еда была скверной и плохо усваивалась. Многие дети постоянно жаловались на боли в животе.

– В Байе мы пойдем в консульство! – заявили мужчины из других общин.

Они составили петицию, в которой жаловались на Бейта. Ланге и Брандманн постоянно совещались, пытаясь решить, можно ли рискнуть и присоединиться к ним. Во время ежедневных выходов на палубу мужчины стояли рядом и спорили.

Таким образом, Карлу снова представилась возможность подойти поближе к Иде. Как и все женщины, она проводила свободные часы, стирая одежду детей и заботясь об их здоровье. Наконец-то стало сухо, сбылось и пророчество матросов насчет жары. Ида и другие женщины поднимались на верхнюю палубу, чтобы просушить выстиранную одежду и набрать пресной воды из спасательных шлюпок, если все же шел дождь, чтобы прополоскать вещи. Они раздевали младших детей и отправляли их играть голышом под солнцем, несмотря на то что миссионеры не одобряли этого. Кроме того, на судне родился ребенок. Гордая мать назвала своего сына Петер Пауль, в честь капитана Шахта и его корабля. В целом, несмотря на все напряжение, жизнь на судне наладилась, капитан обвенчал еще три пары.

Карл встретил Иду на палубе, когда она расстилала поверх спасательной шлюпки платье своей сестры. На нем все еще виднелись пятна: у переселенцев не было мыльного раствора. Но Карл думал лишь о том, что наконец-то застал ее одну. Он незаметно приблизился к ней, улыбнулся девушке и произнес приветственную фразу, которую так долго учил:

– Good morning, Ida! I am glad to see you! How are you and how is your family?

[20]

Ида удивленно уставилась на него, а затем тоже улыбнулась.

– Карл! – взволнованно воскликнула она. – Что ты говоришь? Это английский? Где ты выучился?

– Yes, Ida, – ответил Карл. – I am learning English[21]

.

Молодой человек просиял, когда девушка разгадала значение слов.

– Yes означает «да»? – с восторгом произнесла Ида. – А learning – это «учу»? Не так-то и трудно. Но почему ты называешь меня «Айда»?

От волнения девушка совсем забыла, что разговаривать с Карлом нужно тайком. Когда он обратился к ней, она отступила на шаг, за надстройку на судне. В обычной ситуации она не стала бы этого делать, но ради того, чтобы впервые в жизни услышать язык новой родины, можно было и нарушить какое-нибудь незначительное правило. Мысль о том, что она сама тоже сможет выучить английский, окрылила ее.

– Это твое имя, Ида! – с улыбкой кивнул Карл. – В английском буквы произносятся по-другому. Поначалу это кажется ужасно трудным, но на самом деле тут нет ничего сложного. Смотри…

Карл присел на корточки и пальцем прочертил несколько слов в слое пыли, собравшемся на досках палубы несмотря на ежедневные уборки. По всей видимости, это был мелкий песок – они действительно приближались к берегу.

Ида сосредоточенно разглядывала английские слова – и внезапно вздрогнула. Ее звала госпожа Брандманн:

– Ида! Что ты там делаешь?

Карл вежливо поздоровался с матерью Оттфрида, но та ему не ответила. Ида заметно испугалась, и молодой человек понял, что у нее будут неприятности.

– Идем, нам нужно развесить мешки с соломой, чтобы они наконец-то высохли, – строго произнесла госпожа Брандманн.

– Я с удовольствием помогу, – предложил Карл, но мать Оттфрида лишь бросила на него уничтожающий взгляд.

– Ида!

Ида осмелилась лишь робко кивнуть ему, а затем, понурившись, последовала за своей будущей свекровью.

И, конечно же, вечером отец устроил ей взбучку. Это случилось, когда она укладывала спать Франца. Ида решила провести это спокойное время, обучая брата и сестру первым словам на английском языке. Элсбет отнеслась к этому без особого восторга, но Франц с удовольствием повторял за ней выражения.

– Good morning, Ida! Good afternoon, Elsbeth! Good night, Franz![22] – бормотал он, смеясь над тем, что желает спокойной ночи самому себе.

Якоб Ланге слушал, нахмурив лоб.