Цветы в море зла

Офицер снова взял в руки газету и тупо уставился в нее. Внезапно слуга внес телеграмму из немецкого посольства. Вальдерзее торопливо распечатал ее. Телеграмма оказалась от его начальника, пехотного генерала, который извещал, что в связи с важными служебными делами Вальдерзее должен срочно выехать в Германию. Приказ звучал настолько категорично, что ни о какой задержке не могло быть и речи.

— Какая досада! — вздохнул лейтенант. — Неужели мы больше ни разу не увидимся?

Он вошел в спальню, надел мундир и отправился в Иорданский парк, надеясь случайно встретить Цайюнь или по крайней мере договориться о свидании. Но когда он приехал на место, смотритель сказал ему, что китаянка давно не появлялась. На другой день Вальдерзее снова поспешил в парк, но снова напрасно. Не видя другого выхода, лейтенант написал письмо и приказал смотрителю передать его в собственные руки жене китайского посланника, как только она появится, а сам с горьким чувством вернулся в гостиницу и стал собирать вещи.

На следующее утро он сел в поезд и возвратился в Германию, но рассказывать о том, как протекал его путь, мы не будем.

Между тем Цайюнь, которая едва вошла во вкус своих отношений с Вальдерзее, разумеется, совсем не хотела расставаться с ним. Узнав, что полномочия мужа истекают, она стала уговаривать его похлопотать о продлении срока. Однако попытки Цзинь Вэньцина не увенчались успехом. Затем он получил телеграмму от своего преемника, который сообщал, что уже находится в Берлине и через три дня будет в России. Цзинь сказал Цайюнь, чтобы она срочно собирала вещи. Сообщение поразило молодую женщину, как удар грома. Она очень досадовала, что не может попрощаться с Вальдерзее: господин всячески торопил ее со сборами, а поручить что-либо Афу она не могла, так как молодой слуга, терзаемый ревностью, давно искал случая придраться к ней. Некому было отнести даже письма, и Цайюнь оставалось страдать молча.

Наконец посланник сдал все дела. Отвезти вещи на вокзал было поручено Афу, а сам Цзинь Вэньцин отправился к Бешкову на прощальный завтрак, устроенный в его честь. Воспользовавшись моментом, Цайюнь послала мальчишку за извозчиком и одна отправилась в Иорданский парк с тайной надеждой встретить там Вальдерзее: ей так хотелось сказать ему несколько ласковых слов и посетовать на горечь разлуки!

Въехав в парк, она думала отправиться к смотрителю, но тот сам вышел навстречу и с многозначительной улыбкой подал ей конверт.

— Вы, вероятно, были заняты, мадам! Это письмо от господина Вальдерзее.

Цайюнь удивленно взглянула на смотрителя, поспешно взяла письмо и прочла:

«Дорогая Цайюнь! На днях, читая газету, я узнал, что вы скоро уезжаете, и чрезвычайно огорчился. Кто мог подумать, что и меня по велению монарха заставят срочно собрать вещи и выехать! Увы, почему судьба так жестока к нам? Наша недолгая любовь закончилась печально: мы не можем даже высказать друг другу наши чувства и пролить прощальные слезы. Я надеялся последний раз пожать вам руку в том самом парке, где мы часто с вами гуляли, но догорел вечерний закат, а звука ваших шагов я так и не услышал. Одни лишь птицы на деревьях пожалели меня и проводили из парка своими печальными песнями.

Сегодня я уезжаю, надолго расставаясь с вами. Отделенный от вас безбрежным океаном, я буду всю жизнь думать о вас. Ночами, когда лунный свет озарит мою комнату, я буду видеть вас во сне.

Если случится оказия, молю, подайте о себе весточку!

Ваш любящий друг Вальдерзее».

Женщина опустила письмо в карман и с вымученной улыбкой спросила смотрителя:

— Когда господин офицер передал вам это письмо?.. Он еще что-нибудь сказал?

— Позавчера. Но ничего особенного он при этом не добавил, просто досадовал, что вы не приходите.