Цветы в море зла

— Какая-то знаменитость! Звать его вроде бы Сунем Третьим. Не знаю уж, какое зло совершил наш господин в прошлом перерождении, что встретил такую наложницу?! Сейчас она каждый день разъезжает по домашним спектаклям и прямо перед гостями строит актеру глазки. Не иначе как это возмездие нашему господину!

Кучера болтали от нечего делать и не думали, что Цзинь Вэньцин слышит каждое их слово. Точно удар грома поразил его в самое темя. Перед глазами завертелись красные круги, в ушах зазвенело, в сердце смешались раскаяние, стыд и злоба. Цзинь покачнулся и, словно пьяный, шагнул вперед.

— Что вы болтаете? — заорал он, вытаращив глаза. — Скорее закладывайте коляску, я еду домой!

Кучера, не ожидавшие, что Цзинь Вэньцин так скоро выйдет из Палаты, испуганно вскочили. К счастью, его просторная, выкрашенная красным лаком карета с зеленым суконным верхом стояла у ворот, и вороной, в яблоках мул еще не был выпряжен из нее. На крик господина наконец сбежались слуги. Кучер достал скамеечку и хотел помочь Цзиню сесть в карету, но тот, не дождавшись его, вскочил внутрь и нетерпеливо крикнул:

— Пошел, пошел!

Мул застучал копытами и, вздымая пыль, вылетел из ворот. Когда они подкатили к дому, Цзинь Вэньцин, не произнося ни слова, выпрыгнул из кареты и с потемневшим, точно железо, лицом и устремленным вперед взором бросился в главный флигель. Слуги мчались за ним, но догнать не могли. Цзинь Шэн с книгой посетителей, письмами, казенными бумагами в руках хотел было подойти к хозяину, однако не решился и вернулся к себе. Ворвавшись в главный флигель, Цзинь Вэньцин застал там жужжащую толпу служанок и горничных, которые, увидев разъяренного хозяина и слуг, машущих им руками, разбежались в разные стороны. Но Цзинь ничего не видел. Он только взглянул на дверь, как будто желая убедиться, что это действительно комната Цайюнь, откинул занавеску и вошел. В это время наложница, только что возвратившаяся со спектакля в хунаньском землячестве и снявшая богатый наряд, сидела перед зеркалом и прихорашивалась. Она услышала шаги господина, но не поднялась ему навстречу, а продолжала растирать румяна, готовясь наложить их на лицо.

— Как рано вы сегодня вернулись! — сказала она. — Не случилось ли чего-нибудь?

Тут только она подняла голову и увидела Цзинь Вэньцина, стоявшего возле дивана, на котором в предыдущей главе они вели задушевный разговор. Лицо его было бледным и растерянным, глаза гневно впились в Цайюнь.

— Хороша! — сказал он после долгого молчания. — Ловко ты меня обманываешь!

Не понимая, что бы это могло означать, Цайюнь покраснела, и сердце ее лихорадочно забилось. Она старалась сообразить, что господин скажет дальше, и уже придумывала возможные ответы, но в этот момент Цзинь Вэньцин покачнулся, взмахнул руками и чуть было не упал. Видя, что дело серьезное, Цайюнь вскрикнула: «Господин, что с вами?», подскочила к Цзиню, обхватила его за талию и сорвала с него шапку. Однако тело Цзинь Вэньцина оказалось для нее слишком тяжелым, и оба они с шумом повалились на диван. Когда в комнату влетели слуги, Цзинь уже лежал без движения. Запыхавшаяся Цайюнь высвободилась из-под него, пытаясь толчками и криками привести господина в чувство, но Цзинь Вэньцин не открывал глаз и лишь громко сопел.

Молодая женщина легонько прикоснулась ко лбу мужа — он оказался таким горячим, что едва не обжег ей руки, — и горько заплакала.

— Что произошло? — обратилась она к слугам. — Еще утром он вышел из дому совершенно здоровым! Кто это довел его до такого состояния?

— Сегодня болезнь началась как-то очень странно! — отвечали слуги с насмешливыми улыбками. — Говорят, в Палате он еще шутил с его превосходительством Чжуан Хуаньином, а когда вышел со службы, по дороге что-то услышал и моментально изменился в лице. Откуда мы, рабы, можем знать — почему?

Пока они говорили, в комнату вошла госпожа Чжан, вся дрожащая, с нахмуренными бровями.

— Что с господином? — спросила она Цайюнь. — Опять заболел? Не понимаю, что между вами происходит!

Наложница опустила голову и, ничего не отвечая, пошла к дивану вслед за госпожой Чжан.

— У господина жар! — тихо произнесла она и в нескольких словах передала, как Цзинь Вэньцин вошел в комнату.

Госпожа Чжан села на край дивана, тронула Цзиня рукой, дважды позвала его, но он не откликался.

— Судя по всему, положение серьезное! Больному нельзя лежать на диване, его надо перенести на кровать!

— Вы совершенно правы, — ответила Цайюнь. — Но господин никак не приходит в себя. Что же делать?

Внезапно Цзинь Вэньцин кашлянул и попытался приподнять голову.

Открыв глаза, он немигающими зрачками уставился на Цайюнь так, что та от испуга даже попятилась. Цзинь указал пальцем на портрет немецкого генерала Мольтке, висевший на стене:

— Вон, вон! Видите этого грозного иностранца в медной каске, с орденами на груди? Он наверняка пришел похитить мою Цайюнь.

Госпожа Чжан бросилась к мужу и, наклонившись к нему, обняла его голову обеими руками:

— Господин, очнитесь! Я помогу вам перейти на кровать. Вы лежите у себя дома, откуда здесь могут быть иностранцы?

Цзинь Вэньцин кивнул: