Цветы в пустоте

Местность, которую они проплывали, не отличалась разнообразием. Пустынные берега, изредка уныло выступающие им навстречу из стелющегося по воде густого тумана, обозначались иногда низенькими чахлыми деревцами, вяло тянущими к серому небу растопыренные руки-ветки без единого листочка. Пелена мрачных низких туч, застелившая небо от горизонта до горизонта, временами, словно прохудившееся старое одеяло, которым завесили дыру в прогнившей крыше, выплёвывала несколько капель весьма жалкого на вид дождя, не приносившего никакого облегчения пересохшей долине, как, впрочем, не приносила ей облегчения и узкая река, флегматично прокладывавшая через долину свой незатейливый путь. Было прохладно и сыро. Пассажиры одинокой лодки, рассекавшей тихую водную гладь, всё больше молчали или коротко перешёптывались о чём-то, явно не стремясь налаживать какие-то контакты: видимо, на них слишком сильно давил этот надоевший печальный пейзаж. Их было немного: одна старушка, одна молодая женщина, державшая на руках спящего младенца и периодически засыпавшая сама, трое разновозрастных мужчин, двое странных детей и он, Сильвенио Антэ Лиам. И безмолвный лодочник, чьего лица не было видно из-под наброшенного на голову глубокого капюшона. Отчего-то Сильвенио избегал даже смотреть на этого лодочника, как и остальные его попутчики, словно в личности лодочника было что-то такое, пугающее само по себе, безо всяких внешних атрибутов.

Хрипло каркнул, пролетая над ними в направлении берега, большой чёрный ворон. Одно чёрное перо прямо в полёте отделилось от облезлых крыльев и, плавно кружась, приземлилось на нос лодки. Сильвенио взял перо, повертел его от нечего делать в руках. Старушка глянула на него почему-то неодобрительно, поджав сухие губы, а вот один из мужчин, до того бездумно таращившийся в пустоту и как-то затравленно обнимавший свои колени, вдруг придвинулся к Сильвенио ближе, тоже глядя на перо в его пальцах.

– Куда мы плывём? – спросил Сильвенио через какое-то время, вновь обернувшись к другим пассажирам.

Снова ему никто не ответил. Сильвенио зачем-то убрал вороново перо в карман куртки и настойчиво повторил:

– Куда мы плывём? Кто-то из вас же наверняка знает? Я приношу свои извинения, что отвлекаю вас, но дело в том, что я совершенно не помню, как тут оказался. Может быть, кто-то помнит хотя бы, как я сюда попал? Я был бы благодарен за любую информацию.

В лодке молчали и отводили глаза. Снова каркнул ворон, уже где-то вдалеке. Равномерный плеск воды, доносившийся из тумана, не прекращался ни на секунду.

– Повтори свой вопрос в третий раз, – сказал тот мужчина, который так и глядел теперь на его карман с пером.

– Зачем? Мне всё равно, похоже, не ответят…

– Три – хорошее число. Магическое. Святое.

Сильвенио внимательно посмотрел на него: спутанные грязные волосы, торчащие во все стороны, заплёванная поношенная одежда, состоящая из грубого кафтана и широких штанов не по размеру, босые исцарапанные ноги, болезненно-худые руки с погрызенными и поломанными ногтями, под которые забилась земля, измождённое лицо и лихорадочно блестящий дикий взгляд – всё это явно говорило не в пользу душевного здоровья его неожиданного собеседника. Впрочем, выбирать не приходилось, и Сильвенио повторил в третий раз, обращаясь уже только к нему одному:

– Куда мы плывём?

Внезапно тот расхохотался – истерически, нервно, с определённой ноткой безумия.

– Никуда, парень! – выкрикнул он сквозь смех, и его голос прозвучал чересчур громко для этого тихого места. – Никуда, в том-то и дело!!!

Сильвенио как-то автоматически отскочил от него, чуть не вывалившись через невысокий бортик лодки, но его, к счастью, вовремя придержал за плечо другой мужчина, единственный из троих, кто до этого с Сильвенио не говорил вообще.

– Осторожнее, – предупредил он лаконично и помог ему вернуть равновесие, после чего вновь спрятал руку в недрах своего дорогого на вид пальто.

Безумец продолжал неистово хохотать до тех пор, пока тип с покрывалом не приложил его кулаком по уху. Тогда тот замолк так же резко и опять начал таращиться в пустоту, и они снова плыли молча. Женщина с младенцем на руках, разбуженная недавним криком, осоловело моргала, пытаясь понять, чем был вызван шум, но вскоре задремала опять. Младенец же, в отличие от неё, так и не просыпался. Ни златовласые дети, ни лодочник внимания на произошедшее не обратили. Лодка не замедляла и не ускоряла свой ход.

– Неужели ты до сих пор не понял? – услышал Сильвенио через некоторое время шипение того же безумца, и, обернувшись, увидел, что дикий, злобный какой-то взгляд теперь направлен исключительно на него. – Мы все тут обречены, парень. Все! И ты, и я, и бабка, и Мистер Пальто, и жадюга со своим пледиком, и тупая девка с её тупым ребёнком, и эти двое, которые, я смотрю, уже приготовились к своей участи. Ну, может быть, не обречён из нас только этот субъект, – человек в кафтане кивнул на лодочника. – Он-то, наверное, только рад нас отвезти в это самое никуда! Или не рад, кто его знает. Но, в любом случае, доставит нас туда именно он.