Цветы зла

Метрдотель осмотрел посетительницу схватчивым взглядом, сделал дежурно-радушное лицо и степенно удалился.

Марья Ивановна присела в глубине зала за прямоугольный шестиместный столик, огражденный от соседних безвкусными перегородками из тростника. Посидев немного, достала из сумочки "Вог", закурила, думая, как удивился бы Смирнов, увидев ее с сигаретой, да еще в легком красном платьице, да еще на высоких каблучках, да еще закинувшей ногу на ногу, да так что ажурная резинка чулка без труда могла следить за действиями хозяйки. "Сказал бы, что я весьма похожа на обожающую себя проститутку", - довольно улыбнулась женщина, гася недокуренную сигарету в пепельнице.

Эгисиани пришел через входную дверь. Кепки на нем не было, нос он имел отнюдь не грузинский и вообще выглядел, как уважающий себя мужчина средних лет.

Марья Ивановна к моменту его явления уже вошла в образ деловой дамы, решившей перевести дух среди простонародья. Резинки чулок, естественно, томились под платьем, колено касалось колена, лицо выражало решимость в ближайший час ничему на свете не придавать существенного значения.

- Меня зовут Владимир, - сказал Эгисиани, подойдя к столу. - Разрешите присесть?

Марья Ивановна указала глазами на место напротив себя. Эгисиани сел и увидел визитку, ожидавшую его внимания на самом краешке стола.

- "Детективное агентство "Дважды два"", - прочитал, приблизив к глазам сверкающий золотом прямоугольник плотной бумаги. - Башметова Марья Ивановна... Интересно...

- В самом деле?

- Видите ли, у меня много друзей среди частных сыщиков - они любят посидеть в моем заведении - но об агентстве с весьма удачным названием "Дважды два" я не слышал. У вас есть лицензия?

Марья Ивановна посмотрела на него, как профессор юриспруденции посмотрел бы на студента-троечника, безукоризненно ответившего на безнадежный вопрос, и сказала, одобрительно качнув головой:

- Я по случаю Кристины Владимировны, Святослав Валентинович обратился к нам с просьбой найти факты, которые позволили бы пересмотреть дело Регины Родионовны в сторону отмены, либо существенного смягчения приговора.

Услышав имена, Эгисиани обездвижил. Глаза его обратились внутрь и потемнели.

- Святослав Валентинович убедил нас, - продолжила Марья Ивановна, придав голосу сочувственные нотки, - что вы не имеете прямого отношения к ее смерти.

- Прямого отношения? - Эгисиани оскорблено вскинул голову. Он был из тех, кто не выносит ни малейшего давления на собственную персону.

- Кристину могли отравить из-за связи с вами, - пожала плечами женщина, не удивившись реакции хозяина ресторана. - Не могли бы вы рассказать мне о ней и ее окружении?

Хозяин ресторана сосредоточенно подумал, поглядывая в глаза собеседницы, затем усмехнулся одним уголком рта и, обернувшись к метрдотелю, указал ему коротким жестом на пустой стол. Спустя полминуты подошел официант. Марья Ивановна заказала ему кофе и рюмочку коньяку.

Заказ был выполнен в мановение ока. Помимо кофе и бутылки армянского коньяка, официант принес пирожные, мясное ассорти, бутерброды с черной икрой и стакан сока. Последний он поставил перед хозяином.

- Вы не пьете? - удивилась Марья Ивановна.

Собеседник ей нравился все больше и больше.

"Настоящий мужик. Умеет добиться своего - это видно по всему".

- Свое я давно выпил, - усмехнулся Эгисиани. - А вы, извините меня за прямой вопрос, замужем?

"Грузин, он и в Африке - грузин", - подумала Марья Ивановна и ответила взвешенным голосом:

- Да. И практически счастлива.

- Почему практически?

- С моим мужем опасно быть счастливой - он сразу же бросит.

- Почему так? - удивился хозяин ресторана. "Как можно бросить такую женщину?" - говорили его глаза.

- Счастье - это покой и довольство. А покой и довольство, - считает мой муж, - это прекрасная среда для деградации всестороннее развитой личности.

Сказав, Марья Ивановна отпила полрюмочки. Эгисиани пригубил сок и сказал, покручивая стакан:

- Понимаю, ваш муж - чистюля-интеллигент... Вам, наверное, бывает с ним скучно?

- Напротив. Скука - это когда все приелось. А он постоянно что-нибудь придумывает.

- Что придумывает?

- Ну, блины с луком или мясным фаршем, дискуссию из ничего, поход в Нескучный сад в шесть утра или модернистскую картину.

- Модернистскую картину? - удивился Эгисиани.

- Да. Например, на прошлой неделе он приклеил к доске старый дырявый носок, затем прибил к нему расстегнутый замок от старых джинсов и вставил в него обычный штопор с деревянной ручкой. И назвал все это "Бумеранги возвращаются".

- Идеотизм. На вашем месте я показал бы его врачам соответствующего профиля.

- Да нет, - улыбнулась Марья Ивановна. - Носок действительно напоминают летящий бумеранг, вооруженный штопором.

- Штопором, торчащим из расстегнутого замка от ширинки?

- Да. И в этом вся соль...

- Какая соль? Ничего не понимаю.

- А что, вы не знаете русскую поговорку: на всякую задницу с резьбой, найдется хрен с винтом?

Табуированное слово Марья Ивановна произнесла без запинки. Глаза ее искрились.

- Я вижу, вы его любите... - расстроился Эгисиани. Или сделал вид, что расстроился, показалось Марье Ивановне.