Цыган

Тот самый Федор Касаткин, который тщетно пытался отговорить Михаила от женитьбы на Насте, а вскоре и сам так усчастливился подвезти до Ростова блондинку с толстой косой, что потом уже заночевал у нее на всю жизнь, теперь, увидев на остановке из кабины троллейбуса старого товарища, на другой же день привел его к своему начальнику.

— Я, Иван Антонович, от вас подменщика себе полгода ждал, а теперь сам нашел.

Директор троллейбусного парка посмотрел водительские права Михаила Солдатова и через стол обратно ткнул ему в руки.

— Водить самосвал с мертвым грузом и троллейбус с живыми людьми не одно и то же.

Федор Касаткин, вынув из нагрудного кармана свои права, положил их перед директором на столе.

— В таком случае и я больше не в силах эту волынку тянуть. Мне тоже неинтересно все время с собой термос с кофе возить, чтобы за рулем не заснуть. А рядом со мной он всего месяц постажируется и будет как ас.

Директор троллейбусного парка ребром ладони отодвинул от себя водительские права Федора Касаткина.

— Ты эти корочки для ГАИ прибереги. Скажи спасибо, что сегодня у моей Анны Сергеевны день рождения. — Разговаривая с Федором Касаткиным, он ни разу не взглянул на Михаила, как будто речь шла совсем не о нем. — Откуда ты его знаешь?

— Как самого себя. В гараже на конезаводе наши самосвалы пять лет рядом стояли.

— Я, кажется, уже сказал тебе, что город не степь? Пьет?

Федор Касаткин горячо заверил:

— Не больше, Иван Антонович, чем я.

Прижимая руки к груди, директор слегка поклонился ему из-за письменного стола.

— Тебя-то, Касаткин, я не хотел обидеть.

Федор Касаткин побагровел так, что даже шея у него стала малиновой.

— Он, как и я, на другой же день после свадьбы завязал. Ни капли в рот не берет.

У директора троллейбусного парка улыбка пробежала под коротко подстриженными усами.

— Ну, если ни капли… — Выдвинув из письменного стола ящик и доставая чистый лист бумаги, он впервые взглянул на Михаила: — Не забудь только в заявлении указать, что стажером. А все остальное изложи по трудовой книжке в двух словах. Здесь и пиши. — И, подождав, пока Михаил на уголке его письменного стола написал заявление, не читая, красным карандашом увенчал его в левом углу резолюцией: «Зачислить. Желтов». Возвращая Михаилу заявление, он задержал взгляд на Федоре Касаткине: — Под твою личную ответственность.

Но и Касаткин, уже закрывая за собой дверь кабинета, не остался в долгу.

— Анне Сергеевне по случаю дня рождения передайте мои поздравления и привет.

Директор троллейбусного парка из-за письменного стола увесисто погрозил ему кулаком.

Не через месяц, а всего через неделю Федор Касаткин опять предстал перед ним вместе с Михаилом.

— Все, Иван Антонович, ему уже моя соска больше ни к чему. Теперь он сам кого угодно может обучить.

Директор троллейбусного парка отрубил:

— Все равно ему придется экзамен держать.

— Хоть перед КГБ, — не моргнув, ответил Касаткин.

Директор предостерег его:

— Когда-нибудь твоей жене Варваре еще придется передачу тебе возить.

— К тому времени, Иван Антонович, уже и на Колыме начнут троллейбусы ходить.

С трудом пряча улыбку под короткими рыжеватыми усами, директор с безнадежностью отмахнулся от него.

— Хорошо, веди своего друга к главному инженеру, а я ему позвоню, чтобы лично проэкзаменовал. Только утром не с похмелья на смену заступать.

В искреннем негодовании Федор Касаткин крест-накрест сложил руки на груди.

— Хоть вы, Иван Антонович, и мой начальник, но даже вам я не могу позволить достоинство своей личности унижать.

— Ступай, ступай.

Вечером, пригласив к себе Михаила домой отпраздновать успешную сдачу экзамена на водителя троллейбуса, Федор Касаткин говорил ему:

— Я и не сомневался, что ты мне очка дашь. Я на четверку еле натянул. Но хотел бы я встретиться в темном переулке с изобретателем этой самой трубки, в которую нас каждое утро заставляют дышать. Стало невозможно даже честно заработанные товарищем права обмыть.

Чтобы отвлечь друга от этой темы, Михаил усиленно нахваливал маринованные грибы, спрашивая у его молодой жены с перекинутой через плечо большой косой:

— Где это, Варя, вы насобирали таких грибов?

— Под станицей Нижне-Кундрюченской в лесу, когда летом ездили с Федей к моей маме, — отвечала польщенная Варя. — Всего за полдня две большие корзинки набрали. На всю зиму хватит.

— А я так и не научился опенок от поганок отличать, — признался Михаил.

Но Федор Касаткин, как ни старался отвлечь его Михаил, не хотел слезать с конька избранной им темы. Гоняясь по тарелке вилкой за ускользающим грибом, он наконец наколол его и торжествующе возгласил: