Цыганочка без выхода

— Тоже ехал на работу в трамвае? — понятливо уточнила я. — А не надо искать легких путей!

— Так, котики мои, цыц! — Редакторша задорным хлопком убила в воздухе невидимую муху. — Бомбическая тема — дерьмовый маньяк!

Мы с Тетеркиным переглянулись.

— Дерьмовый — это в смысле плохой? — предположил Митя.

— Крайне низко котирующийся по шкале маньяков и ни разу не сексуальный? — подхватила я.

— Нет, нет, не в переносном смысле дерьмовый! — засмеялась Катя. — Буквально! Дерьмо — это его фирменный стиль.

Мы с Митей снова переглянулись и синхронно почесали в затылках.

— Боюсь представить, — пробормотала я. — Он оставляет вместо визитки на месте преступления, пардон, какашки?!

— Бинго! — Катя щелкнула пальцами.

— И чем же они отличаются от других, пардон, какашек, которые у нас на каждом шагу оставляет кто попало? — спросил пытливый Митя, ассоциативно покосившись на свои сияющие лакированные ботинки.

— На них оттиснуты инициалы маньяка, — предположила я.

— Каким образом? — заинтересовался Митя.

— Ну не знаю… Есть же такие кондитерские насадки для крема, которые позволяют формировать из пластичной массы разные фигурки, — задумалась я.

— Из любой массы?

— Из пластичной!

— То есть нужно еще обеспечить массе должную консистенцию? И как-то закрепить насадку…

— И синхронизировать процессы!

— Не понял?

— Ну выдачу массы и, собственно, маньячество!

— А, это чтобы гарантированно сделать фигурку из своей пластичной массы сразу после преступления, а не до или во время его? А то ведь от волнения бывает… — понял Митя. — Однако непростую специализацию выбрал себе наш маньяк!

— Ужасно интересно это слушать, и я понимаю, почему телезрители от вашей пары фанатеют, но вынуждена сказать, что до такого маньяк еще не дошел, — сказала редакторша, не утаив сожаления. — Визитки и розочки из дерьма он не делает.

— А что делает?

Редакторша молча подняла со стола пару бумажных листов на скрепке. Я первой до них дотянулась и начала читку вслух:

— В ночь с первого на второе октября неизвестные художественно вымазали свежими экскрементами свежепобеленную стену многоквартирного дома по улице Захарова, тридцать три, с относительной точностью воспроизведя картину Шишкина «Три медведя». Вот же эстеты!

— Картина называется «Утро в сосновом лесу»! — поправил меня Митя.

— Вот же эстет! — заклеймила я и его.

— Читай дальше, — попросила Катя.

— Так, что тут дальше… Утром второго октября пенсионерка Кострова Мария Никаноровна во время утренней прогулки во дворе дома номер два по улице Индустриальной потеряла свою собаку породы пекинес и через некоторое время нашла ее полностью измазанной свежими экскрементами. — Я подняла глаза на редакторшу. — Измазанной, но живой, я надеюсь?

Катя кивнула и перекрестилась. Она любит маленьких собачек, у нее у самой той-терьер.

— Пекинес, пекинес, — забормотал Митя. — Он же низенький и лохматый? Да такому немудрено испачкаться от макушки до хвоста, с разбегу вляпавшись в свежую коровью лепешку.

— Какие коровьи лепешки в городе?

— Лично мне тут, по-моему, и слоновьи встречались! — Митя скривился и машинально пошаркал ногами о ковер.

— Захарова тридацать три и Индустриальная два — это соседние дворы, — с намеком сообщила Катя.

— Полагаешь, эти случаи связаны? Но как? — Митя задумался.

— Может, художники-экскременталисты бабулькиным пекинесом кисти вытирали? — предположила я. — Жестоко, конечно, но, думаю, эффективно. Маленькие лохматые собачки гигроскопичны и с легкостью заменяют собой обувные щетки…

— И это еще не все! — вмешалась Катя. — Позавчера камера наблюдения у входа в бар «Что-то в мыле» засекла неопределенного пола личность, с размаху вылившую на дверь ведро дерьма. А вчера на празднике уличной еды в городском парке какая-то сволочь вытянула из приготовленных к раздаче хот-догов сосиски и заменила их сухими собачьими какашками!

— С хот-догами — это логично, — хмыкнула я, пока Митя талантливо изображал рвотные позывы. — Интересно, все ли отведавшие угощение заметили разницу?

— Ты порочишь имя местного мясокомбината, это непатриотично, — упрекнула меня редакторша. — Не говоря уж о том, что мясокомбинат честно платит каналу за прокат рекламных роликов, а канал платит тебе зарплату.

— Очень маленькую, — напомнила я. — Я бы сказала — символическую.

— Но вернемся к воистину дерьмовому символизму, — предложил Митя, мудро пресекая назревающую перепалку. — На чем основывается предположение, будто все эти гадости сделал маньяк?

— Кто-то же их сделал? — Катя хищно прищурилась. — Так почему же не маньяк?

— Это могли быть совершенно разные люди! — резонно рассудила я. — Дерьмовую картину на стене нарисовал мечтающий о славе художник-авангардист, гавкучую собачку вывозили в какашках недовольные ее поведением соседи, дверь стрип-бара облил канализационными стоками какой-нибудь ревнитель нравственности, а фаршированные собачьими экскрементами хот-доги — просто дурацкая шутка подростков, хотя, возможно, это гнусные происки конкурентов нашего многоуважаемого мясокомбината, да святится его доброе имя в веках.