Туарег 2

– А что тебя смущает? Если они жарятся в своих вонючих консервных банках, так только потому, что сами захотели этого. Участники гонки – не солдаты, которых отправили на войну, они придурки, мечтающие увидеть свои имена в газетах или появиться на пятнадцать секунд в телешоу. Но, знаешь, лучше не задумываться над вопросом, для чего это все, иначе в следующем году ты не пустыню будешь облетать за приличные деньги, а опрыскивать где-нибудь рисовые поля за сотню донгов.

Некоторое время они хранили молчание, попивая мелкими глотками пиво, потом Ив Клос спросил:

– Слушай, а что ты думаешь об этом типе?.. Ну, о туареге.

– Что он надежно припрятал заложников.

– А ты не боишься вновь встретиться с ним?

– Нет, не боюсь. Уверен, что, если я приду с миром, он не сделает мне ничего плохого.

– На всякий случай сразу попроси его защиты. По законам туарегов, если что, он обязан предложить свою жизнь взамен твоей.

– Прекрасный закон, тебе не кажется? Если бы весь мир следовал ему, войн не было бы.

– Однажды мне рассказали курьезный случай. Некий бедуин рассорился с туарегом, так он не нашел лучшего способа выйти из положения, как попросить его гостеприимства. Туарег не мог отказать. Корми-поил этого бедуина, пока не устал от такой обузы. Короче, простил бедуину все обиды, а тот только того и добивался.

– Ну и хитер! – засмеялся Дюпре. – Мы могли бы предложить этому козлу действовать так же. Ну, которому грозит руки лишиться. Кстати, как его зовут?

– Милошевич… Марк Милошевич.

– У него есть что-либо общее с президентом Югославии[4]?

– Похоже, он мнит себя дальним родственником, но мне не удалось этого подтвердить. Однако во что я действительно проверил – во время войны в Боснии[5] он сколотил приличное состояние. А рискованные виды спорта – это его хобби.

– Спрашивается, почему мы допускаем к участию в ралли таких типов, как этот Милошевич?

– Потому что они подают заявку. К тому же имей в виду, что в условиях адской жары и сильного напряжения даже лучший из лучших может взорваться и совершить ошибку.

– Ты совершил бы?

– Ну, я не мчусь со скоростью более ста километров в час по пустыне, глотая пыль под солнцем, расплавляющим мозги. Как и ты, я предпочитаю передвигаться в вертолете.

– Да уж, сверху на все смотришь с другого ракурса.

– И с какого же?

– С более объективного, что ли.

Ив Клос шумно сглотнул и смешно сморщил нос.

– Ты хочешь объективности? Так вот, этим шестерым придется туго. Или я сильно ошибаюсь, или, как только гонки закончатся, все постараются поскорее умыть руки. Никто не будет заниматься «пропавшими в пустыне».

– Но Фаусетт несет ответственность!

– Перед кем? Перед общественным мнением? Все, что происходит, добавит больше соли и перца в мероприятие будущего года. Если вспомнят, конечно.

– А перед родственниками жертв не несет?

– Ну и что они могут сделать? Привлекут его к суду?

– Например.

– К суду какой страны? И в чем конкретно его могут обвинить?

– В попустительстве и в не предоставлении помощи тому, кто находится в опасности.

– А у тебя хоть есть представление о времени и о деньгах, которые потребуются на судебные издержки? Забудь! Организаторы ралли ежегодно ворочают миллионами и не остановятся ради каких-то шести трупов. В конце концов, люди ищут в гонках адреналин, и они его получают.

– Но это жестоко!

– Жестоко? Помнишь кадры, снятые с вертолета? Когда камера запечатлела, как во время гонок трижды перевернулся автомобиль и рассыпался на части?

– Естественно. С моей точки зрения, лучшей антирекламы ралли не придумать.

– Это с твоей. Помнишь, как в восторге орал оператор, понимая, что эти кадры купят все телевизионные сети?

– Ну да… – вздохнул Дюпре.

– Вот единственное, что важно для большинства. Эти кадры облетели весь мир, но никто не задал вопроса, что случилось с теми, кто был внутри автомобиля. Это стало нормой – щекотать нервы. На телевидении все больше каналов, где со сладострастием транслируют, как люди погибают, как их разрывает на части. Хоть кто-то возмутился? Нет. Телезрители каждый день требуют еще более кровавых картинок… – Клос брезгливо прищелкнул языком. – И нам с тобой, дружище, поручено обеспечивать этих баранов, причем по обе стороны экрана, горячими эмоциями.

Дюпре помолчал, переваривая сказанное, потом повернулся к своему собеседнику:

– Странно получается, Ив. Я тебя знаю восемь лет, однако только что понял, что не знаю. Мне казалось, что ты переполнен энтузиазмом, что ралли для тебя сказочное действо. И вдруг ты мне показываешь совсем другую сторону монеты. Признаться, удивил!

– Я просто хорошо делаю свою работу. До ралли я крутился в модельном бизнесе, организовывал съемки. Публика смотрит на девок, вышагивающих по подиуму, как на богинь, хотя на самом деле большинство из них является тщеславными вонючками, пьяницами и наркоманками. Смой с них косметику, переодень в кэжуал, они и цента не стоят. Моя должность называлась «советник по съемкам», но правильнее было бы назвать «фальсификатор съемок», ведь моя миссия заключалась в перекручивании реальности, я – карикатурист наоборот.

– А что это означает?