Тучи сгущаются (СИ)

-- Прости Государь, но дело скверно. Бумага пропала, и похоже, с концами. Никто не был в моём доме, кроме жены детей и моих людей. Значит, среди них измена.

Дэниэл при этом как-то уж очень откровенно ухмыльнулся.

-- Ты уверен, что про это стоит говорить вслух? -- спросил Асеро.

-- От кого скрывать, этот уже всё знает, глядите как ухмыляется.

-- Жена тебе поди изменяет, вот и ухмыляюсь, -- ответил тот, -- Как будто для кого-то секрет, что ты женился на позорной женщине, которую до того...

-- Лапали сволочи вроде тебя.

-- Для персоны королевской крови ты слишком мало думаешь о своей чести.

-- Да уж забочусь об этом получше твоего. В отличие от вас, блядунов, я никогда не пятнал себя развратом и тем более насилием. Мы считаем низостью пользоваться уязвимым положением женщины, и не покушаемся при этом её честь.

-- Какая может быть честь у рабыни, которую уже выставили в голом виде на торги? Такая женщина годится в наложницы, если красива, но никак не в жёны, порядочному мужчине! Тем более королевской крови. Порядочная женщина, если бы ей и случилось попасть в рабство, скорее покончила бы с собой, чем вышла бы на торги!

-- Было бы лучше, если бы рабовладельцы, которые сначала растлевают и насилуют женщин, а потом ещё имеют наглость разводить морализм, сами бы кончали с собой. Я не могу доказать, что ты этим занимался, увы, но мне довольно того что ты это одобряешь!

-- Прекратить перепалку! -- властно приказал Асеро.

-- Что касается бумаги, вы не можете теперь ничего доказать, -- возразил Дэниэл.

-- Допустим, доказать и не можем. Но и добиться своей бумагой ты уже точно ничего не можешь. Или, может, ты радуешься беде этого несчастного?

-- Он сам виноват, нечего было напиваться.

Несчастный упал на колени и зарыдал.

-- Прости, Государь, но я к этой бумаге не особенно приглядывался. Не привык я быть к ним внимателен, каюсь. Я горное дело знаю, а тонкости законов мне никогда не давались. Дэниэл Гольд разработал проект и написал контракт. Я... прости меня, государь, я подписал договор не читая его очень внимательно. Государь, к тому моменту я... я считал уже этого человека своим другом. Мы ещё тогда выпили вместе, он угощал, а я не устоял....

-- Всё-таки я думаю, что это мошенник тебя подпоил, чтобы ты в договор не вчитывался. Я вполне осведомлён о мерзких обычаях белых на этот счёт, -- сказал Асеро, -- ладно, Аметист, продолжай.

-- А потом я на трезвую голову ознакомился с проектом, и понял, что не могу его воплотить в жизнь. Государь, ты знаешь наши законы. В мирное время наши рудокопы не могут работать больше одной смены, кончают они отрабатывать миту сильно раньше, чем крестьяне и многие другие работники, а пайки у них более богатые и разнообразные по рациону. Также у нас в шахтах необходимы крепи и прочие моменты, связанные с обеспечением надёжности. Этот же человек хочет всё это убрать! Мол, тогда шахта станет доходным делом! Я ужаснулся -- ведь это столько калек, столько сирот, столько людского горя! Хотя я и инженер, но в дни своей юности, и и сам махал киркой в шахте, и я понимаю, что приняв все этим меры, я по сути стану убийцей! Нет, и ещё раз нет! Тогда я сказал Дэниэлу, что вынужден разорвать с ним договор, так как не могу идти против законов Тавантисуйю. А на это он указал, что в случае досрочного разрыва я должен буду заплатить ему всю неполученную им прибыль, размер которой должен оценить он сам. И он оценил... Во всей нашей казне нет столько золота и серебра, чтобы заплатить!

-- Ну значит будете платить мне постепенно под проценты! -- ухмыльнулся Дэниэл, -- ничего, лет за двадцать выплатите!

-- За двадцать лет! -- вскричал Асеро, обалдев от такой наглости, -- да с какой это стати тавантисуйцы должны работать на тебя?! Они что -- твои рабы?!

-- С такой, что нужно соблюдать договор, -- ответил Дэниэл, -- законность превыше всего.

-- Неужели законность состоит в том, чтобы соблюдать договор, который ты обманом заставил подписать этого несчастного, подпоив его?

-- Я ему насильно в рот виски не вливал. Всё было добровольно, так что пусть отвечает за свои слова. Можете продать его с семьёй в рабство, это частично покроет издержки.

-- Я готов ответить, -- ответил злосчастный инженер, -- я итак уже отвечаю. Моя мать, узнав о моём позоре, слегла, а помолвка моей дочери на грани разрыва из-за того, что родные жениха бояться позора. А те несчастные, которых ты решил угробить, завалив в шахтах или искалечив непосильным трудом, они чем виноваты? Они с тобой даже виски не пили и никаких бумаг не подписывали...

-- А что мне за дело до них? Ты дал слово -- ты за него и отвечаешь, -- ответил Дэниэл, потом обратился к Первому Инке, -- Государь, я не понимаю одного -- почему ты так жалеешь своих подданных? Твоя страна уже итак перенаселена, бабам не трудно нарожать тебе новых рабов, так что ничего страшного, если какая-то часть твоих людей погибнет в шахтах.

Асеро даже гневно привстал с трона: