Туда, где живет счастье

– Я сделал ей искусственное дыхание. И она стала приходить в себя, задышала, выплюнула воду. Открыла глаза и заплакала. Как же она плакала, Ванька, ты бы знал! Как будто умер кто-то. Я не находил себе места. А потом сел рядом с ней и начал гладить по голове, как гладят детей, чтобы их успокоить. Она немного утешилась, и я обнял ее. Она была такой хрупкой, доверчивой. Как птичка в ладонях. И вдруг она погладила меня по голове. Представляешь, я ее чуть не убил, а она меня гладит по голове. И я заплакал. И мы лежали, обнявшись, и плакали, как два дурака. Я плакал, потому что понял, что могу потерять ее. А почему плакала она, я не знал. А потом она увидела, что у меня течет кровь, и лизнула мою рану, – у Андрея перехватило дыхание от воспоминаний. – А потом мы были вместе. Это было впервые в моей жизни. А потом стемнело, а мы все сидели на берегу и не уходили. Замерзли, продрогли, с моря ветер подул. Мы дрожали, зубы стучали, а уходить не хотелось. Магда не хотела идти к своим родителям, а я – в пустой ночной дом. Мама умерла, а папа был в изоляторе. Ах, Ванька, я до сих пор помню, какое над нами тогда было небо. Очень большое было небо тогда. Глубокое, как море. И звезды – никогда столько звезд не видел. Они, наверное, специально тогда все выглянули, чтобы на нас посмотреть. И я тоже видел их все, каждую звезду в мире... Вот так, Ванюша...

Андрей замолчал, отвернувшись. На него накатило смущение. Ну зачем он рассказывал ребенку о своем прошлом? Он же не поймет ничего. Куров набрался смелости и взглянул на сына. Ваня терпеливо смотрел на отца, ожидая продолжения. Андрей улыбнулся мальчику и продолжил уже спокойнее:

– А потом мы пошли домой. Через пару месяцев я уехал. Жил у бабушки. Потом работал шофером и познакомился с хорошей девушкой. Ее звали Галя. Это твоя мама. Ее я тоже любил. У нас родился ты. Ну а потом меня арестовали. Ты только не думай, я не сделал ничего плохого. Просто однажды я нашел халтуру... то есть разовую работу. Грузчиком. Переезжал какой-то богатей. Надо было его барахло погрузить и разгрузить. К подъезду подогнали две «газели», представляешь, сколько у него всего было? Ну и натаскались мы тогда мебели, должен сказать. А потом в один из заходов мне дали какую-то статую. Говорят, страшно дорогая вещь, старинная, и нести ее надо бережно и осторожно. И... не знаю, что нашло на меня, Ваня. Спустился я на первый этаж и, вместо того чтобы к «газелям» идти, свернул в черный ход. И как припустил со всех ног. А место мне не слишком знакомое, то попал в тупик, где помойку устроили, то в простыни, которые поперек двора на веревках сохли... – Куров рассмеялся, вспомнив, как выпутывался из мокрых простыней со статуей наперевес. И вдруг словно эхо рассмеялся Ваня. Куров с воодушевлением продолжил: – Потом я выбрался в какие-то переулки. Бегу и дуру это прижимаю к себе, как младенца новорожденного. А она тяжелая – жуть. Естественно, меня поймали. Я только на суде узнал, что это была статуя Юстиции, римской богини правосудия. Бронзовое литье, девятнадцатый век. Что бы я с ним делать стал, не знаю, – расхохотался Куров.

Ваня тоже смеялся, и Андрей видел, что сын с искренним интересом слушает его. Какому отцу это не понравится?..

– Ну спрашивается, стал бы я ее воровать, если б знал, что она сама из правоохранительных органов, а?

Ваня снова рассмеялся.

– Вот я на суде то же самое сказал. Попросил помиловать. Говорю, ошибочка вышла, перепутал. Так судья как взбеленится! Будто я лично ее украл. Хотя судья, может, как раз об этом и мечтала. Она такая страшная была, в смысле некрасивая. Я бы ее даже за помилование не своровал.

Ваня прыснул, видимо представив себе некрасивую судью.

– Впаяла мне пять лет, зараза...

Куров ждал, что Ваня снова рассмеется, но мальчик молчал, серьезно глядя на отца. Андрей улыбнулся, будто с ним в самом деле случилось что-то невероятно смешное, и закончил свою историю:

– Оказалось, что я ограбил прокурора. А Галя осталась одна. И ты был совсем крошечным. Я просил смиловаться надо мной: ребенок все-таки. Но судья стояла на своем. Вот такой у тебя отец, Ваня.

Ваня серьезно кивнул и вновь обернулся в ту сторону, куда исчезла Магда. Куров успел рассказать почти всю свою жизнь, а ее все не было. Куров расстроился. Опять, видимо, со своим Неверовым наговориться не может.

– Куда она пропала? – в сердцах бросил Андрей. – Все по телефону со своим треплется... – И неожиданно для себя вдруг сказал: – Знаешь, если бы ты родился у нее, Магда была бы тебе хорошей матерью.

Ваня пристально смотрел на Курова. Андрей не выдержал, отвел глаза. И вдруг увидел на противоположной стороне улицы вывеску «Детская поликлиника». Андрей колебался не дольше секунды.

– Ваня, дорогой мой, посиди здесь чуть-чуть, хорошо? – Куров похлопал сына по плечу. – Я скоро вернусь. Видишь, там больница. Я только туда и обратно. Договорюсь с врачом. Может, он поможет тебе опять заговорить.