Туман войны

Когда незнакомые люди слышат мое прозвище, всем сразу представляется либо грациозная, мудрая серая птица, либо потешная мультяшная совушка с хроническим насморком из мультфильма про Винни-Пуха. Но в реале все намного проще, поскольку отец у меня из старой крестьянской фамилии, где в ходу было всего три имени: Савва, Кузьма и Егор. Дед у нас был Кузьмой, мне же досталось самое нейтральное имя, без крайней архаичности. Мне досталось птичье прозвище отчасти из-за непривычного отчества, но более всего по причине удивившей инструкторов способности адаптироваться в сумерках. Я хорошо умею различать окружающую обстановку и даже мелкие предметы без приема стимуляторов. Откуда эта способность взялась — не имею понятия, но в сумерках мне проще ориентироваться, словно меня ведет некое шестое чувство, интуитивно подсказывающее расположение предметов. Иными словами, это не совсем ночное зрение, я просто чувствую, где что находится, даже с завязанными глазами. Но из-за этого не люблю яркий дневной свет, хотя проблем с переносимостью нет, просто не люблю и все. Сейчас «ночное зрение» было очень кстати: луна скрылась за плотным слоем облаков, и лишь иногда порывы резкого западного ветра, приносившего тревожный грозовой запах, вырывали ночное светило из их цепких объятий. Без ПНВ в такой обстановке не обойтись, но я все видел и так, хотя мы втроем путешествовали исключительно ползком на брюхе, словно толстые объевшиеся змеи. Основная, самая долгая, но легкая часть пути была позади, мы без помех вошли в зону перекрестного патрулирования и разминулись с заступившими на смену дозорными противника. После этого группа разделилась, начиная осуществлять задуманный мною план.

Вампир взял курс на северо-запад, где сельва была старой, со множеством глубоких лощин и оврагов, заросших всякой растительной мелочью и заваленных буреломом и гнилушками. Там патрули ходили не так часто, но зато большими, по три отделения, группами. Вампир задумал провести отвлекающий маневр, подпалив джунгли с помощью подручных средств и пары термитных шашек. Пал пойдет в сторону базы и вызовет панику, к тому же Андрюха собирался под шумок резко сократить поголовье противника, что у него всегда получалось с артистизмом и выдумкой. Трудность заключалась в том, чтобы не попасть в зону пала самому и выйти за пределы работы четырех пулеметов охраны периметра. Вся надежда была на густой лес и суматоху, вызванную пожаром.

Следом ушел Дуга, путь которого лежал северо-восточнее, огибая базу с правой стороны от точки входа основной подгруппы, где находились я, Мурзилка и Детонатор. Сане досталась не менее сложная задача — прикрывать отход и отсечь преследователей на пару часов. В его секторе была дорога, ведущая к побережью, где мы собирались ждать моряков. Там сконцентрировалось до трех десятков пехоты, плюс мобильные патрули на легких джипах с пулеметными турелями. Задача пехоты — выгнать нас поближе к дороге, под огонь патрульных; тактика старая, хорошо зарекомендовавшая себя во время нескончаемых лесных зачисток. Моя задумка была в том, чтобы вывести патрульные машины в сектор к Дуге и, по возможности, завладев уцелевшим транспортом, на скорости прорваться к поляне, оставив машину как ложный след, уводящий погоню в противоположную сторону, южнее дороги. В темноте, войдя в раж, преследователи однозначно пойдут по явно оставленному следу, что даст нашей группе время уйти к побережью, а потом — желтое солнце и белый пароход.

Но так ли все выйдет на самом деле, пока сказать было трудно. Вот сейчас мы ползем по следам ушедших со смены патрульных, а Славка чуть ли не роет носом сухую землю, выискивая мины, ведь в такой темноте мы запросто можем отклониться от почти незаметной стежки и угодить на поджидающие нас «сюрпризы». До подножия вышки, являвшейся еще одной частью моего плана, оставалось уже метров тридцать, отгоняю посторонние мысли и прислушиваюсь. Пока все относительно тихо, слышны лишь звуки, обычные для военного городка: стук дизеля, обрывки громких разговоров, далекая мелодия из радиоприемника или магнитофона вторит крикам ночных птиц и треску крыльев насекомых, — мошкара звенит с досадой, поскольку мазь отгоняет ее от лакомого тела белого человека, — вот, пожалуй, и вся гамма звуков. Неожиданно в наушнике шуршит четкий голос Вампира:

— Гроссмейстер, здесь Черный Ферзь, я на позиции.

Тихо жму тангенту положенные на отзыв три раза и шепчу в кулак, поскольку микрофон и так подхватит мои слова по вибрациям голосовых связок:

— Слышу тебя, Черный Ферзь, дожидайся первого хода белых, не начинай игру без отмашки.