Туманы Авалона

Вивиана тихо вышла в сад за домом. Птицы уже проснулись, с ветвей, нежные и благоуханные, медленно осыпались лепестки яблонь – от этих деревьев Авалон и получил свое название.

«По осени они принесут плоды, так же как то, что я делаю сейчас, со временем даст свой плод. Вот только мне самой уже не цвести и не плодоносить. – Бремя прожитых лет невыносимой тяжестью давило на сердце. –

Я старею, даже теперь порою Зрение подводит меня, Зрение, данное мне, чтобы править этой землею».

Ее собственная мать до таких лет не дожила. Придет время – воистину, оно уже не за горами, – когда Вивиане придется сложить с себя бремя и священный титул, передать правление Авалоном следующей Владычице и уйти в тень, став Старухой Смертью.

«Моргейна еще не готова. Она пока еще живет временем мира, она способна испытывать трепет и оплакивать неизбежное

». Вивиана перебрала в уме жриц Авалона, молодых и старых. Не нашлось ни одной, кому она могла бы доверить власть над здешним краем. В один прекрасный день Моргейна станет достойна этого высокого жребия, но время еще не пришло. Врана… у Враны, пожалуй, воли и достало бы. Но Врана отдала свой голос Богам, Врана предназначена для священного безумия запредельных миров, не для трезвой рассудительности и здравомыслия этого мира. Что станется с Британией, если она, Вивиана, умрет до того, как Моргейна войдет в полную силу?

Небеса были по-прежнему темны, хотя на востоке туман уже озарился первым светом. На глазах Вивианы зарево разгоралось ярче, медленно сгустились алые облака, заклубились, принимая очертания алого дракона, кольцом свернувшегося у горизонта. А в следующий миг в небе огненным росчерком пронеслась огромная падучая звезда, затмевая дракона; на мгновение яркая вспышка ослепила Вивиану, а когда в глазах у нее вновь прояснилось, алый дракон исчез, и плывущие по небу облака искрились белизной в лучах встающего солнца.

По спине Вивианы пробежали мурашки. Такое знамение является раз в жизни, не больше, – надо думать, всю Британию потрясло! «Итак, Утер уходит, – думала она про себя. –

Прощай, дракон, распростерший крылья над нашими берегами. Вот теперь саксы обрушатся на нас со всей силой».

Вивиана вздохнула – а в следующий миг нежданно-негаданно воздух заколыхался, и перед нею в саду возник мужчина. Владычица вздрогнула – не от страха, что привыкшая к четырем стенам домоседка почувствовала бы при виде чужака, – но оттого, что давно уже не знала истинных Посланий такого рода. Видение, явившееся к ней без зова, должно обладать великой силой.

«Сила под стать падучей звезде, знамение, какого при моей жизни не видывали…»

В первое мгновение Владычица не узнала стоявшего перед нею: изнуряющий недуг выкрасил сединой светлые волосы, иссушил широкие плечи, согнул стан, кожа пожелтела, глаза запали от боли. Но даже теперь Утер Пендрагон, как всегда, казался крупнее и выше большинства мужчин; и хотя в огороженном саду тишину тут и там нарушали негромкие звуки, так что на фоне его голоса Вивиана различала птичий щебет – точно так же, как видела цветущие деревья сквозь очертания фигуры, – казалось, что он разговаривает с нею как всегда – резко, без теплоты.

«Ну что ж, Вивиана, вот мы и встретились в последний раз. Между нами существует связь – не то чтобы я того хотел, мы никогда не были друзьями, свояченица. Но провидению твоему я доверяю: все, о чем ты говорила, неизменно сбывалось. И ты – единственная, кто сумеет добиться, чтобы следующий Верховный король Британии завладел тем, что принадлежит ему по праву».

Только теперь Вивиана разглядела, что в груди его зияет огромная рана. Как же так случилось, что Утер Пендрагон, терзаемый недугом в Каэрлеоне, умер от раны, а не от долгой болезни?